о действиях ложных позовников. Приведем ее текст: «Осподену Одреяну Михайловицю, осподену Мыкити Михаиловицю, осподеже нашеи Настасеи Михаилове жене челом бею хрестьяне избоищине. Здесе осподо у вашей вълости является позовнице у Горотъне, и зде является (п)позовнице ложивы и зде осподо явлется рукописания лживые. А переписывают вашь не требу. И деяк позовниции рукописаниа лживые творяся. Печатале. И ва Парфе рукусаниуся[200]. А хрестьяне вашь вам своеи осподе цолом бею». В переводе: «Господину Андреану Михаиловичу, господину Никите Михаиловичу, госпоже нашей Настасье Михаиловой жене, челом бьют крестьяне из Избощ. Здесь господа появляются позовники в Городне. И здесь являются позовники лживые. И здесь господа являются рукописания лживые. А переписывают ваше имущество неправильно. И дьяк позовничий и рукописания лживые творятся. Печатал (дьяк). И в Парфе рукописания. А крестьяне ваши вам своим господам челом бьют»[201].
По мнению А. В. Арциховского, наложение печатей совершается, вероятно, ради вымогательства, лживые «позовники» – самозванцы. Слово «печатале» говорит об опечатывании какого-то имущества. «Здесь они выехали на промысел целым коллективом, взяв с собой дьяка»[202]. Сходной точки зрения придерживается и В. Л. Янин: «Приставы опечатывают имущество, предъявляя рукописания, т.е. какие-то официальные грамоты, на которых они основывались в своих действиях. Но эти рукописания лживые, подложные, подложные и сами приставы. Они организовались в жульническую артель, захватили с собой печати и грабят»[203]. В. Л. Янин, отмечая, что приведенная грамота датируется при помощи дендрохронологии 1424–1446 гг., связал ее со следующим известием Новгородской Первой летописи под 1445 г.[204]: «А в то же время не бе в Новегороде правды и правого суда и въсташа ябетницы, изнарядиша четы и обеты и целования на неправду и начаша грабити по селам и по волостем и по городу и беяхом и поруганье суседом сущим окрест нас и бе по волости изъежа велика и боры и клятвы всими людьми на старейшины наша и на град наш, зане не бе в нас милости и суда права»[205]. Летописные «ябетники» выступают не как клеветники, а скорее как разбойники.
Cведения о «ябедничестве» новгородских берестяной грамоты и Летописи дополняются известием Смоленского привилея 1505 г.: «Такеж клали перед нами третий лист отца нашого короля его милости, который его милость писал до пана Миколаяж Радивиловича о кривдах и новинах, которые месту Смоленскому часу его держания делалися. На первей, что ся тычет (касается) ябедников, которые ходечи по месту людей соромотят и боем клепают и заряживают заряды великие и коли хто бою, а любо и зарядов оттяжется от того, пересуды великии на них наместники и окольничии в оный час бирывали, ино в том своем листе его милость писал, которые бы ябедники людей дармо клепали боем, а любо заряды великие закладали, а пришодши на суд, то ся не доищут ни бою ни зарядов, абы тих ябедников винами карано подле их заслуги, который будет чого заслужил»[206]. О «ябедничестве» как о преступлении, связанном с подделкой документов
Так в тексте.
Там же. С. 113–114.
Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов / Под ред. А. Н. Насонова, отв. ред. М. Н. Тихомиров. М.; Л., 1950. С. 425.
Цит. по:
