иних убозих люди»[170].
Прослеживаются определенные черты сходства в функциях славянских правоохранителей («аккузаторов», «прокураторов», «соков») и англосаксонских «шерифов». В раннесредневековой Англии на «шерифов» возлагались полицейские обязанности. Шерифы, именовавшиеся также «герефа», «шир-герефа», избирались населением графства и приносили присягу, являясь «охранителями мира»[171]. Эти должностные лица изначально занимались только лишь поиском воров и украденного, однако постепенно сфера их компетенция расширялась. К «шерифам» можно было обратиться с требованием правосудия, они назначали срок слушания дела в суде, следили за соблюдением судебного порядка, объявляли королевские указы и следили за их выполнением[172], организовывали население для преследования воров и поиска похищенного, осуществляли контроль за деятельностью купцов, свидетельство купли-продажи[173].
Итак, и у славян, и у англосаксов данные лица занимались изначально лишь поиском воров и покражи. Чем объяснить такое сходство?
Думается, зарождение данного института можно отнести к тому времени, когда для противодействия преступности существовали первобытные, примитивные механизмы, как то: месть, саморасправа, вооруженный отпор и т.п. Воровство же, как преступление тайное, в силу своей специфики вызвало появление особых специалистов, занимавшихся поиском похищенного и выявлением воров. Постепенно, по мере складывания представления о правонарушении, их функции расширялись.
Интересный «юридический» обычай записал М. Забылин: «Если в доме случилась пропажа и признаков никаких не было, кроме одного подозрения, то вызывали ворожею или колдуна, и эти обличители присматривались к животу подозреваемого. Как это производилось, неизвестно, но, во всяком случае, нужно предполагать, что от этой ворожбы возникла пословица: плохо лежит – брюхо болит»[174]. Это, несомненно, отголосок дохристианских языческих верований. Мы знаем, что князьям принадлежали судебные полномочия. Но князья у языческих славян нередко выполняли и роль верховных жрецов. Во многих славянских языках слова «жрец» и «князь» звучат почти одинаково[175]. Можно предположить, что в древности поиском воров и украденного занимались особые «ворожеи» – жрецы, которые затем и выдавали воров князю, судившему их при участии рода или племени. Поиск воров сопровождался, вероятно, магическими действиями с тем, чтобы вызвать подношения, жертвы богам и т. п. со стороны заинтересованных лиц.
Институт «соков» можно связать и с институтом «законоговорителей», вещателей права, известным многим народам[176].
Так, в раннесредневековой Исландии на альтинге специальный «законоговоритель» ежегодно оглашал право[177]. У народов Северного Кавказа еще в XIX в. был известен титул «язык народа», дававшийся за доблесть, храбрость, участие в судебных разбирательствах, знание обычаев и красноречие[178].
Одним из названий этих должностных лиц у англосаксов было также «скермен» (как будто созвучно славянскому – «сок». –
Русский народ: его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия / Собр. М. Забылиным. Ч. 3. М., 1880. С. 406.
