толпу, и ехавшую впереди Деву, ещё бледную после ранения, облепили со всех сторон так плотно, что конь под ней не столько шел, сколько плыл в ликующем людском потоке. Слова несчастных аллегорий, тянущих свои венки, терялись в приветственных криках, платформы под ними кренились и грозили рухнуть под напором желающих рассмотреть Деву. И чем ближе приближались к замку, тем сильнее становилась давка, так что пришлось нескольким капитанам обнажить мечи, чтобы отпугнуть хотя бы тех, кто хотел непременно коснуться Девы, а то и проделать весь путь, уцепившись за её сапог.
Это ликование улиц словно просочилось сквозь толстые башенные стены и заполнило замок, где ожидал встречи дофин со своим двором.
Здесь, конечно, вели себя сдержанней, но многие улыбались без обычной любезной натянутости. И даже представители наиболее дальновидных королевских дворов Европы выглядели взволнованными, а не беспристрастно надменными, как им предписывал статус наблюдателей. Все они низко поклонились, когда Жанна вошла, и все заметили, как почтительно согнулся и осенил себя крестным знамением неофициальный посланец папы.
– Как я рад!!!… Я так рад видеть тебя!
Дофин стремительно подскочил со своего кресла и настолько порывисто бросился к Жанне, что всем показалось, будто сейчас он заключит девушку в объятия.
Многие тут же напряглись, потому что это было бы по-человечески понятно, но не совсем прилично для короля. Однако Жанна успела опуститься на одно колено и низко склонить голову, как и положено подданной.
– Милый дофин, я выполнила часть того, что обещала, – произнесла она с почтительным достоинством, которое вызвало в зале лёгкую волну перешептываний. – Теперь смиренно жду, что вы позволите мне очистить дорогу до Реймса и короновать вас там, как положено.
Дофину с великим трудом удалось скрыть своё замешательство.
– О… да, да, мы обязательно поговорим об этом…
Поддавшись внутреннему порыву, он действительно хотел обнять Жанну и теперь досадовал на себя за то, что до величия снова не дотянул. Нужно было просто подняться ей навстречу… Тем более, в присутствии всех этих посланников и представителей… Просто подняться и протянуть руку для поцелуя… Хорошо хоть сама эта крестьянка помнит своё место, и не дала ему опуститься до объятий с ней. Но это обращение – «дофин»… Оно коробило напоминанием о том, что спустя столько лет после смерти отца он всё ещё не король… Не настоящий король… И напоминало об этом не только Шарлю, но и остальным, среди которых хватало тех, кто наверняка усмехнулся в душе.
Приосанившись, дофин пусть и запоздало, но принял подобающую королевскую позу, знаком велел девушке подняться и обвёл взглядом присутствующих.
– Сегодня – великий день, и мы будем только праздновать, Жанна! – возвестил он, цепко присматриваясь к лицам вокруг. – И ты обязана принять все те почести, которых достойна.
Тут же от королевской свиты отделился
