начать жизнь с чистого листа где-нибудь в Южной Америке. Почему же он отказался? Сам он объяснял свой выбор глупостью и невозможностью думать, когда суставы вывернуты.
Жалел ли он сейчас? Нет. Наверно, нет. Жена бы его так или иначе подала на развод и не хотела бы статус «жены декабриста». А так, хоть и изгоем, но он хотя бы раз в неделю мог провести время с сыном.
По итогу Макс просрал всё: друга, которого продал, жену, которая боялась за будущее сына, карьеру, которую должен был закончить не в статусе журнашлюхи, а с пулей в голове.
Отца он помнил смутно, мать – как ведьму. У него осталась только Ани-Мари. Которую сейчас тоже может просрать. Макс знал, что она рискнёт жизнью, чтобы проникнуть в Порог. Но не понимал, почему.
Вдруг вспомнились недавние новости, что Макс услышал в полудрёме: сепаратизм в кругах пасынков. Наверно, каждый сейчас охотится за комментарием. Либо же за головами.
Снова происходили движения. Движения застывших суставов, смазка в которых превратилась в труху, но того раннего ажиотажа уже никто не испытывал. Или так казалось Максу?
Макс припоминал и последние слова, сказанные в той неджентльменской беседе. Его вежливо, приправив ударом под дых, попросили и на метр не приближаться к Порогу.
В ретроспективе, рассуждал Макс, он ещё легко отделался. Но лучше бы тогда он умер идеалистом, чем продолжал жить «продажной сволочью», как окрестили его бывшие соратники.
За новостью, которую он вспоминал частями, вдруг щёлкнула идея. Макс посмотрел в салон, где грустила Ани-Мари, где пристёгнутая урна молчаливо ждала своего часа, Макса осенила идея.
Идея, что стоит жизни. Но изначально – стоит. Идея убить двух зайцев. Очиститься, искупить вину перед разочарованными. Почему-то именно перед ними Макс прогибался сильнее всего.
Бычок улетел на асфальт, дверь автомобиля хлопнула за Максом. Макс схватился за руль, будто хотел его придушить. Ани-Мари от таких резких движений восполнилась суматохой.
После долгой паузы Макс взорвался идеями:
– Я знаю, как мы можем попасть туда, но не совсем легально.
– Не нужно нелегального, – сразу же переубеждала Ани-Мари, – я попрошу Коэна.
– Как ты себе это представляешь? Два бывших соратника, один из которых успел отсидеть за специально для него подготовленной статьей, а другому даже статус D не оформят, что говорить о статусе прессы, вдруг снова объединяются, чтобы какая-то там мать пожелала остаться в Пороге.
– Это подозрительный, но хотя бы честный путь.
– Всё ещё ищешь честности?
Макс прыснул смехом. Наивность во взглядах Ани-Мари всегда вызывали у него умиление и стыд.
– Я по крайней мере пытаюсь, – с обидой произнесла Ани-Мари. – А как ты себе это видишь? Проникнем через дыру в заборе, измажемся в грязи, а там нас военные на пару с пасынками убьют?
– Хочешь загробить карьеру Коэну и отправиться с ним в Норвегию, а меня
