style="font-size:15px;"> Ответ таков: она может; и Европа, и Азия должны признать истинность этого утверждения: ибо обе части земного шара затмеваются массой в шестьсот сорок тысяч человек, которые превратятся в один миллион двести тысяч в боевом порядке, исключая ополчение, татарскую кавалерию и т. д.»77.
Несомненно, британский генерал видел огромную опасность для всего цивилизованного мира, исходившую от непонятной страны, которая в морозной Сибири и жаркой Дикой Степи строила красивые богатые города и принимала к себе различные народы в их самобытности, при этом превращая в верных подданных78; страны, чьи правители по странной прихоти стремились к её процветанию и дальнейшему величию. Поэтому британский генерал вопрошал:
«Неужели Европа, Азия и Америка… не предпримут никаких усилий для сохранения своей независимости? Должен ли указ Александра быть всеобщим законом?»79
Очевидно, этот вопрос представлялся генералу сугубо риторическим, поэтому завершающую часть своей книги он посвятил теме создания военного союза в составе Британии, Франции и Австрии80, направленного против России. При этом обратим внимание, что никаких иных комбинаций Вильсон в своей книге даже не рассматривал. То есть на одной стороне противостояния была однозначно указана только Россия, и for the restoration of the balance of power («для восстановления баланса сил») именно против России должен был объединиться весь остальной мир.
Любопытно, что при этом сам же Вильсон привёл пример практически идеального отношения русских к недавно поверженной Франции в сравнении с другими участниками европейской коалиции:
«Александр, пользуясь невоздержанным и неблагоразумным поведением своих союзников, снова попытался снискать расположение французского народа. Его армии поддерживали строгую дисциплину. Его воззвания, отказ от контрибуций и раздача щедрых даров жителям, пострадавшим от прохода союзных войск, распространялись с большим усердием; и его открытое противодействие планам Австрии, Пруссии и Голландии по расчленению Франции дало ему много приверженцев…»81
То есть после оккупации Франции русские почему-то не только не стремились навредить этой стране, но ещё и защищали бывшего противника от посягательств со стороны его западноевропейских соседей. И тем не менее британский генерал всё-таки настоятельно рекомендовал Франции объединиться с этими самыми западноевропейскими соседями именно против России.
Для обоснования своей рекомендации генерал никаких иных доводов, кроме того, что Россия – сильная держава, не приводил.
С другой стороны, замечательное обоснование для нападения на Россию было дано известным экономистом Карлом Генрихом Марксом буквально перед самым началом Крымской войны.
В своей статье для «Нью-Йорк трибюн», написанной в апреле 1853 года, он объясняет: для Британии критически важно увеличивать продажи
«Can Russia, who in the year 1799 had a disposable army of only fifty thousand men; in the year 1807, not more than eighty thousand to defend both capitals; and in the year 1813, only three hundred thousand on her whole territory, after several years preparation; can she, notwithstanding a destructive invasion and wars of such great waste and expenditure, have collected and re-equipped armies sufficient to defend her acquisitions and improve her advantages? The answer is, She can; and Europe and Asia must acknowledge the truth of that assertion: for, both quarters of the globe are overshadowed by the mass of six hundred and forty thousand men, which an establishment of one million two hundred thousand ranges in order of battle, exclusive of militia, Tartar cavalry, &c» (Ibid., p. 148).
«It was this system of legislation and connexion which preserved the Fins, the Lithuanians, the Courlanders, the Podolians, the Wolhynians, the Sarmates, and the Tartars in general, in their allegiance, and animated the Cossacks of the Don and the Wolga, with enthusiastic zeal in the service of a power against whose dominion they had so long contended» (Ibid., p. 130); «Именно эта система законов и связей сохранила финнов, литовцев, курляндцев, подольцев, волынцев, сарматов и вообще татар в их верности, и воодушевила казаков Дона и Волги с восторженным рвением служить державе, против владычества которой они так долго боролись».
«Are then Europe, and Asia, and America (of which hemisphere nothing has been said, for the hour is not yet ripe, though it teems with matter of the highest moment to the world), to make no effort for the preservation of their independence? Must the fiat of Alexander be the law of the universe?» (Ibid., p. 156—157).
«Having thus traced a summary narrative of the principal points and facts, which characterized the policy of Russia, and have tended to her aggrandizement-a summary which will acquire interest the more it is examined and the more it is developed, the question may be investigated which has been proposed, viz., how far any combination of France, England, and Austria can control the policy Russia may be disposed to pursue?» (Ibid., p. 115—116); «Проследив таким образом краткое изложение основных положений и фактов, характеризовавших политику России и имевших тенденцию к ее возвеличиванию… можно исследовать предложенный вопрос, а именно: в какой мере любое объединение Франции, Англии и Австрии сможет контролировать политику, которую может проводить Россия?»
«Alexander, profiting by the intemperate and injudicious conduct of his allies, endeavoured again to ingratiate himself with the French people. His armies maintained a strict discipline. His proclamations, abandoning contributions, and distributing largesses to the inhabitants, who had suffered by the passage of the allied troops, were circulated with industry; and his avowed opposition to the designs of Austria, Prussia, and Holland, for the dismemberment of France, obtained him many partizans…» (Ibid., p. 109).
