к ней гости редко приходили, Пышата уже была вся в золоте, а сундук был полон разных нарядов и тканей, казаки были щедры за женскую ласку, особенно после удачных набегов. Однако же подолгу она у себя никого не задерживала и в душу свою не пускала, мужа очень любила и не могла его забыть.
Из гулящих девок больше всего разговоров ходило про Маняшу, весьма и весьма занимательную особу. Судьба у неё складывалась трагически, ещё в раннем детстве родителей угнали в рабство татары, и осталась она жить со своим престарелым дедушкой, который тоже надолго с ней не задержался и через недолгое время переселился в царствие небесное. Осталась Маняша совершенно одна в свои неполные двенадцать. Поначалу ей помогали всем миром, и казаки бывали у неё дома из абсолютно благородных побуждений, жалели сироту – кто дров наколет, кто еды принесет, а кто и деньжат подкинет. Вскоре сирота начала выражать свою благодарность не только на словах, но и гораздо более приятным для казаков способом, причем по своей инициативе.
В своём ремесле, а очень скоро это стало для неё именно ремеслом, она быстро набирала обороты, и теперь, к шестнадцати годам, уже не было почти ни одного казака на хуторе, который хотя бы раз не побывал у неё в гостях. Только самые серьёзные и семейные, такие например как Холодок, никогда не посещали её курень. Причём такая жизнь ей была очень по душе, она всегда была готова на любые услуги совершенно искренне, даже когда бывали голодные времена и казакам было нечем платить, то она работала «за идею». Впрочем, её самоотверженность очень ценилась в мужском обществе и поэтому жила маленькая развратница ещё побогаче чем Пышата, к тому же её никто никогда не обижал, помня её заслуги перед отечеством и беззащитный возраст. В общем казаки её очень любили, во всех смыслах этого слова. Но Маняша любила казаков ещё сильней, со всей подростковой неутомимостью, иногда она принимала в день, человек по десять, и из её хаты постоянно доносились недвусмысленные крики и стоны, отчего местные мамаши строго настрого запрещали детям гулять в окрестностях её двора, благо тот находился на отшибе. Надо ли говорить, что почти все хуторские бабы люто ненавидели юную куртизанку.
Стоит ещё сказать, что из-за дикости мест и отдаленности цивилизации, на хуторе не было никаких венерических заболеваний, поэтому можно было придаваться разврату совершенно не опасаясь за свое здоровье, что очень порадовало путешественника во времени из насквозь инфицированного двадцать первого века.
Приятной особенностью в половой жизни текущего времени была также абсолютная женская естественность, как в духовном, так и в физическом смысле. Ещё не появилось никаких порно стандартов и прочих совершенно ненужных условностей, поэтому милые сердцу любовницы нашего героя во время близости не издавали каких-то искусственных стонов и прочих не настоящих звуков, и вообще ничего из себя не изображали, а просто старались получить от любовных утех максимум
