понял? – король чуть нахмурился. – Ты что ж, как… как один негодяй в древности, скажем так, привязала живую собачью душу к скелету? Ты не только некромантка и проклятая, но и чернокнижница?
Я не видела лица Виллемины и успела испугаться – но только на миг.
– Вы завидуете мне, государь? – спросила Виллемина.
Бедный Гелхард аж закашлялся. И любой бы от неожиданности поперхнулся.
– Завидую? – переспросил король, когда отдышался. – Что ты мелешь, малютка?
– Я жду, что вы поздравите меня, государь, – продолжала Виллемина безмятежно, с улыбочкой в голосе. – Скажете, что у меня будет самая полезная и удивительная камеристка в стране. Надёжнее, чем рота гвардейцев, – она протянула руку назад, взяла мою клешню и погладила ладонь. – Она – мой вассал и подруга, я за каменной стеной. Мимо Дара не пройдёт ни один злоумышленник, государь. А собака Тяпа… разве вы не видите, как Карла искусна? Да, чернокнижница. А что, чернокнижие хуже, чем дипломатия и внешняя разведка?
Озадачила Гелхарда.
– Вероятно, я безнадёжно старомоден, – сказал он с этакой скептической усмешкой. – Я помню, что меня помазал и короновал Святой Орден и во время коронации я отрёкся от сил зла. Меня учили, что проклятых вообще не должно быть в государстве… во всяком случае, с ними надлежит бороться, как с опасными тварями. Я вижу, что был чрезмерно снисходителен.
Мне очень захотелось исчезнуть. Срочно вернуться в балаган, где меня считали опасной, но ручной тварью. Но Виллемина держала меня за руку – и я вышвырнула страх из души.
– Скажите, прекраснейший государь, – лукаво и нежно мурлыкнула моя принцесса, – вы надёжно отреклись от сил зла? Утешьте свою малютку, скажите мне, что не лгали, не лжесвидетельствовали, не убивали… что трон ни разу не заставил вас поступиться заповедями. Уверьте меня в этом, и я буду гордиться, что Прибережье святее Святой Земли. Вы ведь – благой государь?
– Бедный Эгмонд! – рассмеялся король и закашлялся, держась за грудь. – Подай мне бокал, малютка, в груди болит… Какова, а? Сокрушительница основ! Пожалуй, моему сыну будет непросто с тобой договориться.
– Он и не попытается, – сказала Виллемина грустно, подавая питьё. – Но вы ведь можете меня выслушать, государь? Вы ведь понимаете, что быть королём и быть настоятелем монастыря – это очень разные роли? Я не благая. И мне кажется, что все силы, которые в принципе могут быть полезны короне, должны служить короне. Тёмный венец моего предка охраняет Междугорье, как незримый щит… а вы отказываетесь от такого щита.
Король только головой покачал.
– Ты искусительница, малютка, – сказал он странным тоном, с какой-то труднопереводимой усмешкой. – А я-то спорил с роднёй государыни, уверяя, что тёмный Дар давно угас в твоём роду… Ты так совершенна телом, что и не скажешь…
– У меня нет Дара, – горестно сказала Виллемина. – К сожалению.
– Это правда, леди чернушка? – спросил Гелхард у меня.
Снова меня поразил, но теперь я была уже готова к
