Будто само воплощение Смерти взирало на копошащихся внизу смертных, упиваясь их ничтожеством и обреченностью.
Распорядитель меж тем вещал что-то о правилах Игр. Об этапах и испытаниях, которые предстоит пройти претендентам. Его голос гудел над ареной, подобно назойливому шмелю, но я не различала слов. Они долетали словно сквозь вату, смазанные и неразборчивые, лишенные смысла.
Я смотрела на Корвуса, не в силах отвести взгляд. Всего два дня прошло с нашей разлуки – для меня. Всего два бесконечных, мучительных дня с того рокового мига в Инфериуме.
Но для него, похоже, минули недели или месяцы. Месяцы боли, отчаяния и бессильной ярости в когтях Мортис.
Я видела это по его лицу. По глубоким складкам, пролегшим меж бровей. По горьким теням у запавших глаз и губ. По седой пряди, змеящейся в смоляных волосах – раньше ее не было, я помнила точно.
О, сколько мук таилось за этой сединой! Сколько невыносимых страданий, сколько непролитых слез…
Мортис поработала на славу. Сломала его, растоптала, едва не уничтожила полностью. Даже крылья, некогда прекрасные, гордо расправленные, обтрепались, обвисли жалкими лохмотьями.
Но хуже всего были глаза. Зеленые, как листва в разгар лета, теперь они казались двумя тусклыми болотцами. Ни огня, ни задорных искр, ни вызова. Лишь усталость, горечь и всепоглощающее безразличие.
Потухший взгляд. Взгляд человека, уже не ждущего ничего от жизни. Смирившегося с неизбежностью мрака, поглотившего мир.
Сердце мое кровоточило, будто в тисках. Дыхание перехватило, в носу защипало от подступивших слез.
– Корвус, прости меня, – прошептала я, глядя ему в глаза. – Я не хотела причинять тебе боль. Я не знала, что всё так обернется.
Он и бровью не повел. Застыл каменным изваянием, глядя перед собой невидящим взором.
Распорядитель всё говорил, брызжа слюной и истово жестикулируя. Толпа ревела, подвывала, то и дело взрываясь приступами буйного восторга.
Все это – где-то на периферии, на границе восприятия. Словно в дурном сне, словно за мутным стеклом.
Я протянула руку, безотчетно, словно во сне. Пальцы коснулись его застывшей ладони, сжимающей рукоять меча, и замерли, не решаясь дотронуться по-настоящему.
Ни движения в ответ. Ни проблеска узнавания во взгляде. Корвус не шелохнулся, не моргнул даже. Так и сидел – окаменевший, безучастный ко всему. Будто и впрямь мертвец, а не живой человек из плоти и крови.
Труп. Ходячий труп, марионетка в руках Мортис. Вот кем она его сделала.
От осознания этого к горлу подкатила тошнота. В висках застучало, в ушах зазвенело от прилившей к щекам крови.
Я отдернула пальцы, будто обжегшись. Сердце заполошно колотилось, норовя пробить грудную клетку.
Корвус. Мой Корвус, залог моего хрупкого счастья, спутник и защитник. Когда-то в другой, почти позабытой жизни. Еще до того, как по козням Мортис
