и дожить до весны? Над обнесенными деревянным частоколом дворами на три дома? Даже солеварни, прежде славившиеся баснословным барышом, теперь приносят лишь головную боль, ибо народ редеет, а возить большие грузы до крупных южных форпостов становится все труднее. Серебром не откупиться от чудовищ. Им не нужны наши жалкие монеты, меха и купчие бумаги.
Феор не понимал этой абсурдной тяги человеческих сердец – жажды роскоши посреди гибнущего мира. В то время, когда одни прозябают в нищете, другие стремятся накопить как можно больше, даже если половина богатства пропадет в погребах и на складах, а на оставшуюся часть ничего нельзя будет купить. В их сундуках чернеет нечищенное серебро и истлевают расшитые золотом парчовые и шелковые платья, в их амбарах плесневеют овощи и мука, в их ледниках гниет вяленое мясо, а в арсеналах покрывается ржавчиной старинное оружие и доспехи. Жадность – страшнейший людской порок.
Последние две ночи выдались скверными. Гон разразился посреди белого дня и принес немало худых вестей. Целые сутки дружина прочесывала окрестности в поисках пропавших. Смерть собрала щедрый урожай, но и теперь еще есть надежда, что некоторые вернутся.
Феору не спалось. Он поднялся пораньше, вышел во двор и вдохнул морозный воздух, которым веяло от наполовину скрытых туманной дымкой Хладных пиков. Далеко на востоке, за темнеющие массивы хвойных лесов цеплялось угрюмое солнце, озаряя долину холодным неприветливым светом и пробуждая кормилицу-речку, что тянется до самого Северного моря. В небо лениво поднимались тоненькие струйки дыма от соседних домов, облепивших крутые холмы. Совсем скоро выпадет снег. Почти тридцать лет назад Феор явился на север, а страсть к здешним величавым видам нисколько не притупилась.
Он надеялся поговорить с Харси наедине, а потому чуть свет отправился к княжескому терему на самую окраину Искорки.
Домишки в городе были низенькими, с сенями и чердаком, дабы лучше удерживать тепло. Дверь тоже ставили низкую – приходилось нагибаться, чтобы пройти. Щели меж бревнами затыкали мхом и паклей, а после обмазывали глиной. В особенно холодную пору даже скотину загоняли домой. Но если дом построен по науке, то печь с очагом давали достаточно жара, чтобы не замерзать и в самую лютую зиму. В последние время все чаще вырезали в стенах окна и укрывали их бычьим пузырем или слюдой, а на зиму плотно запахивали ставнями. Не желавшие пахнуть дымом богачи и вовсе ставили полноценные трубы. Старики такие новшества не жаловали.
Княжеские хоромы иного рода. Чертежи для изготовления сруба князь Хаверон заказывал у мастеров из Камышового Дома, где жива еще древняя инженерная традиция королевства Ховеншор. Это был большой особняк на южный манер с множеством покоев и светлиц, отдельными комнатами для прислуги, кухней и горницей. Ученый строитель долго ломал голову над правильным расположением печей и воздуховодов, дабы такую огромную храмину можно было протопить. Он предложил в качестве материала
