заревом одинокой свечи дарственно протянул документ вылупившему зеницы осунувшемуся Джоалю, который уже почувствовал, полоску испарены под кромкой шляпы, которую даже здесь не спешил снимать, покуда глаза полезли на собравшийся в бахрому лоб.
– Как ты, верно, уразумел, я всецело доверяю эту миссию тебе. Будем уповать, одно единственное поручение за все праздное бытье ты исполнить, горазд? – с небольшим давлением монотонно произнес тот. Повисла тишина, и привкус воска вяжуще повис в полутьме помещения, в котором встретились две тени, разбившиеся по стенам.
Дрожащими руками с посиневшими устами, виконт лихорадочно принял лист свернутой бумаги, а набежавший комок во рту, так и не спешил падать в пересохший зев. Испытующее смерявший его неотвязным взором визави Сибульт заметя это и внезапную немоту явственного укусившего страха, немного уважив свою тягу острастки повесы, удовлетворенно потрепал бороду, затем выдохнув, решился, на короткие детали, обведя прямым взглядом сошедшего с лица до меловой бледноты племянника.
– Не теряй дух, одного я тебя не отряжу. Но и орду не дам. Я наслышан, о выдавшемся перевороте на востоке, и сколько наших негоциантов и обычных сермяг в купе с лирийскими, пало из-за их бесстыжих попыток укрепить власть очередного новоиспеченного монарха. И ты доподлинно, уже слышал про наши ответные действия, каковые несут пожитки, но заверен, что в гожую сторону. Сие деловой вопрос, и я не хотел-бы, чтобы кто-либо из нашей свиты… Вернее никто не должен знать, кто именно направит весть Куику на поклон. Я им не верю, ни одному. Гожее станется сохранить это как государственную тайну. Исходя из писаний, я заверен, люди востока все так же чают подмять мирадению, и кто знает, на сколько проворны их потуги…
Стушевавшийся со стывшей в жилах кровью Джоаль, пропускающей ставшие приторными слова мимо ушей, все ещё не помня себя от пронзившей оказии, потерянно с закоченевшим видом и обретенным ознобом сидел над роковым свитком, как над убитой птицей, и было расслабившейся до вкрадчивости король, присовокупил в свою речь строгости.
– Ты исполнишь волю короля? – сие бесспорно было не вопрос, но оттого, то он и вернул племянника с эфирной поднебесной, на седалище под ним.
– Но я!.. – надсадно вырвалось у него, покамест он одолеваемый хладом меж лопаток, и сосущим чувством под ложечкой все же стянул убор, отчего пряди выскочили ему на осевшие лицо. – Я и за стеной то не вращался, отродясь! – он все ещё тяжело выдыхал полной грудью покоробленный юноша, у которого по белесым скулам бежали капли холодного пота, когда Сибульт с менторской манерой продолжил, напустив более расслабленные черты округлого лица, спуская натяжку.
– В том-то и кроиться истина. Кто покумекал бы, что “некто”, кто не за четверть века, и шагу не выдворялся за территорию стен замка майзы, отнесет письмо напрямки в Лирру? Воистину. Даже я не желаю ведать, какой тропой ты уродишься отсюдова, и королевского ведущего
