и предпочитая вы-игрывать любой ценой и поэтому когда все же изредка проигрывали матч, то всегда оспаривали поражение, как правило, доводя дело до драки. А случа-лись они часто, и происходили независимо от выигрыша или проигрыша и рассматривались как третий тайм, либо как послематчевые пенальти…
Стремление любой ценой быть первыми перешло с ними и во взрослую жизнь. Они не умели и не хотели проигрывать, и поэтому, будучи уже взрослыми, в моменты спора становились похожи на маленьких но совсем не безопасных жильдунов, которые, проигрывая, зажимались, краснели, впадали в истерику, чем то похожую на психический припадок. Не желая признать себя побежденными, они упрямо твердили, что они лучшие, го-товые, если надо, и закуситься, а на самом деле их засудили, и победите-лям часто, во избежание побоев, ничего не оставалось, как признать ни-чью, а порой и поражение. Если же они выигрывали, что случалось гораз-до чаще, а в команде они, естественно, были не одни, то утверждали (и все безропотно соглашались), что только благодаря им команда выиграла, и их настойчивость и упорство в навязывании своего мнения вызывали страх у соперников и боязливое уважение у своих. «А, лучше не связываться…» – думали и свои и чужие, что было братьям только на руку. Проигрывая матч, Али, с усмешкой на лице, мог дать сзади по ногам отобравшему мяч сопернику или любому бегущему с мячом противнику, или уже сейчас, во взрослой жизни, сделать резкое замечание повышающему при нем голос коммерсанту и поставить, как он считал, его на место.
Салим же был чуть менее жесток и чуть более предсказуем, чем старший брат, но чернота в душе присутствовала и у него. И чтобы, не дай бог, похвалить кого-то в сравнении с собой или со своей семьей, похва-лить равного себе или кому-то за что-то сказать спасибо было выше их сил: они боялись принизить себя, они не обязаны, и только так, и никак иначе. Вот снисходительно похлопать, словно пса, прихвостня, человека ниже себя – это пожалуйста, это легко, но равного никогда; если только он сам не выдержит и прогнется перед ними, тогда, может быть… Приблизи-тельно в таком контексте обсуждали их высокомерие и гордость одно-сельчане и многочисленные знакомые. «Откуда в них эта дерзость?» – га-дали сельчане.
Становясь старше, они чуть смягчили свое отношение к миру, понимая, что везде буром не пройдешь, хотя Али долго не мог понизить планку до общего уровня и подавить в себе свербящую жажду агрессии, являющейся, как ему казалось, его мужской сутью. Еще будучи четырнадцатилетним под-ростком, он отличился, сломав руку телефонисту, который не хотел по зако-ну, бесплатно установить телефон их деду, инвалиду войны, живущему в по-селке на окраине города. Телефонист впрямую не отказывался провести те-лефон, но всячески затягивал дело, по-тихому вымогая у деда деньги. Али пришел к нему и как бы шутя предупредил: «Если не поставишь деду теле-фон через два дня, сломаю тебе руку, ты понял?..» – и, прощаясь, улыбнулся своей неотразимой хищной улыбкой. Телефонист же подумал: «кишка у па-цана тонка» – и только смеялся, попивая прохладное янтарное
