и пунктуационных, однако довольно скоро исправился и вышел в устойчивые хорошисты, но «отлично» никогда не получал. После экзамена я повинился перед Людмилой Игоревной, что так самонадеянно подвел ее перед самим Розенталем.
Дитмар Эльяшевич знал более десятка языков, создал несколько учебников. Долгое время руководил группой дикторов телевидения и радио. Упразднив институт дикторов, новые владельцы «каналов и пароходов» отказались от безупречно грамотной русской речи. Современные ведущие за словом в словарь не лезут, для них, как мне кажется, доставляет удовольствие общаться с зрителями на каком-то искусственном русско-английском «суржике». Вот один из образчиков: «Перформанс проявляет свой бэграунд, чтобы выпустить эго наружу». А такие перлы с привлечением оборота «в хорошем смысле» воспринимаются участниками глубокомысленного разговора даже без тени улыбки: «От этих слов ваши студенты, наверное, писают кипятком… в хорошем смысле этого слова».
«Отлично» чуть ли не с первого диктанта стал получать Сережа Г., он же года два проработал в районной газете. Однако на итоговом диктанте он получил только три балла, а я четыре. В простом слове эшелон он допустил две (!) ошибки: ашилон, придумать нельзя, не то что написать. Описка?
– Да нет, даже не усомнился, – оправдывался он. – Кажется, никогда раньше слово не попадало мне на глаза, запомнил бы.
Ко всем студентам педагоги относились ровно, разве что некоторые с большим пристрастием экзаменовали заносчивых вундеркиндов. Знаменитый шекспировед Юрий Филиппович Шведов позволял себе «дополнительные вопросы» девочкам, которые недостаточно полно отвечали по билету. Мы уже знали, что без «Декамерона» Боккаччо не обойдется. «Жертва», как могла, пыталась обойти смелые сюжетные факты, но Юрий Филиппович настойчиво требовал быть ближе к тексту. Такой номер можно с успехом показывать на сцене. Мы с ухмылкой наблюдали за происходящим. Отпустив наконец испытуемую, раздавал остальным по вопросу, а сам отправлялся в кафе гостиницы «Националь». Через полчаса возвращался в приподнятом настроении с легким запахом коньяка, садился за стол, придвигал зачетки и заполнял их, не вслушиваясь в ответы. Иногда Юрий Филиппович пропадал недели на две, а то и на месяц. Мы знали: выдающийся шекспировед приглашен на подготовку спектакля или на его контрольный прогон, а затем на премьеру в качестве почетного гостя.
Настоящей нашей воспитательницей и нянькой была Элеонора Анатольевна Лазаревич. Помнится вопрос, прозвучавший на капустнике: «Кто главный на факультете?». – «Как кто? Евгений Лазаревич Худяков!» Хотя Элеонора Анатольевна занимала много «места» на факультете (была замдекана, зав. учебной частью, заведовала кафедрой газетной техники), причем по всем статьям была женщиной крупной, доброй и привлекательной; я практически с ней не контактовал, но многие мои коллеги не давали ей прохода – старались понравиться. Однажды я попросил помочь деньгами, и она без каких-либо расспросов подписала заявление. Все мы знали, что в любом случае Элеонора защитит и поможет. Отпечатался
