запить водой.
От его внешнего вида сердце сжимается. Слабый. Бледный. Весь в гематомах, которые начинают постепенно менять цвет.
3.
Костя
В тысячный раз я пытаюсь сложить единый пазл из отрывков своей памяти. Торговый центр. Кофе. Стоянка. Четверо возле моей машины. Какой-то глупый вопрос. Удар по голове. Темнота. Звон в ушах. Боль в кулаке. От удара кожа лопает на костяшках. Удар в живот. Снова боль в кулаке. Асфальт. Чья-то нога на лице. Тупая боль в грудине. Снова удары. На земле уже мужик. Машина. Трасса. Свет фар. Тепло. Приятный женский голос. Все.
Я лежу на кровати с закрытыми глазами, из раза в раз прогоняя через себя эти чертовы воспоминания.
– Ну, парень, я вижу тебе уже немного легче. Рассказывай, кто тебя так расписал. И главное за что? – глядя на меня тяжёлым взглядом, Иван Степаныч берет стул и с грохотом ставит у моей кровати.
Вредный старик. Вечно всем недовольный. Три дня я здесь. И все эти три дня он ходит за Алиной по пятам, и беспрестанно ворчит: сделала не так; поставила не туда; насыпала много; налила мало; выдохнула не в ту сторону; и вообще не правильно вдохнула. Удивительно то, что девчонка ему в ответ ничего не говорит. Не спорит и не огрызается, а просто молча продолжает делать по-своему. Вот это выдержка! Позавидовать можно. Странно то, что он меня пока не трогает. Хотя, мне кажется, что я тоже его раздражаю своим присутствием.
– Не умею я тормозить на кураже, отец, – смотрю на сбитые костяшки, на которых засохла кровь. Виски разрываются от боли. Внутри все ноет. Рот с трудом открывается. Думать больно, не то, что говорить. Но не отвечать, не могу.
– Как это? – рявкает дед, а мне хочется самого себя сожрать и собой же проблеваться. Как можно было вляпаться в это дерьмо?! Да ещё и так по-тупому.
– Остановится вовремя не могу. Особенно когда вхожу в азарт.
Азарт, он фигня такая… трудно контролируемая. А в покере, так подавно. Это некая адреналиновая игла, с которой слезть очень трудно. Я бы сказал – невозможно. Жить без неё неинтересно и скучно. Быть на пике остроты ощущений вот апогей. Вышка. Это сравнимо только с оргазмом.
– О-о-о! Так ты картёжник. Тебя за долги избили, – Степаныч безнадёжно машет рукой, видимо радуется своему умозаключению.
– Не совсем так. Во-первых – я профессиональный игрок, а не картёжник, – старик молча смотрит на меня с каким-то недоверием в глазах. – Самый лучший из тех, кого знаю. А нас не так много. Я не проиграл ни одного турнира в своей жизни, – здесь уместно добавить – пока, не проиграл.
Слышу шорох со стороны кухни и замолкаю – Алина что-то готовит. Мне нравится еда приготовлена ее руками.
Вероника не умеет так. Ах, да! Есть же ещё Вероника. Я как-то совсем забыл о ней. Она ведь тоже не в курсе где я и что со мной. Думаю, что в данной ситуации, это даже к лучшему. Пусть не знает.
– Во-вторых – это не главная моя заслуга. Я гениальный математик. У меня своя IT-компания, – согласен, со стороны выглядит так, будто бы я цену себе набиваю, но надо же чём-то крыть свои слабости перед дедом. Да и перед девушкой надо чём-то блеснуть. Я ведь понимаю, что она
