проверить стало больше и сильней.
– Я вернусь на этот остров суеверий после дня охоты на зверей…
Подплывали алеуты осторожно на байдарах, вёсла опуская вниз. Всплеск волны каланов не тревожил. Окружали тихо и без суеты. Ближе к ним от основного стада видно было, как детёныши играют с мамкой. А она им лижет мордочки и слегка постукивает мокрым кулачком, чтоб не грызлись до войны разыгравшиеся шалуны. Круг охотников сомкнулся быстро. Зверя взяли в плотное кольцо. Засвистели стрелы, пролетая с силой, всаживаясь в мягкий мех. Бедная каланиха металась с криком, вырывала стрелы с раненых детей. На печальный зов спешил глава семейства, рассекая воду яростно и зло. В голову самца уже стрела летела. Храбрый Чинтаячь послал её. Согласились соплеменники – его добыча. Чинтаячь-охотник в битве победил. Чтобы зверь не утонул в пучине, в тело жертвы вновь стрела вонзилась с прикреплённым пузырем, изготовленным с желудка нерпы…
Много было вечером веселья. На «игрушку» – праздник – съехались с соседних жил9. Все вошли в кажим – богатый дом. Угла разносила в деревянных мисках с сараной толкушу, шикшу с жиром. Чинтаячь сидел у входа на полу. Молча ели и не двигали ногами. Наконец хозяин встал, ударяя в погремушки с топорковых клювов, первым начал пляс. А другие били в бубны. Пели песни, прославляя предков, вспоминали подвиги военные да удачу на охоте. Пили из корений квас.
Каждому дарили добрые подарки. Парки, лёгкие камлейки, бисер. А каланья шкура над огнём сушилась. Дым костра кружился струйкой тонкой и, срывая огненные искры, улетал, прощаясь, вверх. Лица оживлённые, румяно-белые. Волосы, глаза черны, как ночь.
Чинтаячь не стал задерживать Алёшу, племя выбрало его вождём. И с согласья Тукку, что томился в дрёме, получил в подарок лодку. Приближаясь к острову в удачную погоду, маялся в неясности решений, словно прорицатель древности Гелен10. Он не знал, что будет дальше. Робкие мечты, как слёзы Гелиады,11 на песок упали янтарём.
У индейцев
Может быть, шумели грустно ветки. Долго брёл Алёша по лесам. В дебрях, где сплетают ноги травы и журчит в ручьях хрустальная вода, пепелище сразу не заметишь, даже если пристально искать. Жизнь всегда залечивает раны, красотой скрывая бремя тяжких бед. Восхищённый ласковой природой, он прижался к дереву спиной. Где-то в кронах заливались птицы. Песни звонкие и мелодичные вниз слетали голосистым гимном, точно ладовый незримый Глас12. Созерцал Алёша мир с улыбкой страстной. Вместо птиц он видел добрых Альв13. Там, в лучах небесного чертога, засияли их божественные лики. Наш моряк не слышал хор верховный, он устал, глаза на миг закрыл.
В чаще леса на него смотрели, наблюдали за движениями. Тетиву натягивали чьи-то руки, чтоб послать мгновенно стрелы. С двух сторон слегка касаясь шеи, грозные древки воткнулись в дерево. В шлёмах страшных с криком жутким выскочили вдруг индейцы. Не успел матрос
Жила, посёлок алеутов.
Гелен, в греческой мифологии сын Приама и Гекубы, обладавший даром прорицания. Заранее знал о падении Трои и добровольно перешёл на сторону греков.
Гелиады, в греческой мифологии дочери Гелиоса, сёстры Фаэтона, которых боги превратили в тополя. Листья этих деревьев грустно шумят, оплакивая гибель Фаэтона. Слёзы Гелиад, упавшие в Эридан, стали янтарем.
Глас, в древнерусском церковном пении ладово-мелодический модус.
Альвы, в скандинавской мифологии божества или стихийные духи; делятся на сияющих альвов света, живущих в небесном чертоге, и черных альвов тьмы, живущих под землей.
