из дедушек Алексея.
– Присядь-ка, – второй ловко усадил меня на стул.
– Я в норме, я…
– Ну что ты, Сашенька, не объясняй ничего, – заглянула мне в глаза Галочка. – Я сама как подумаю, через что вы с Алёшей прошли, так реву в голос.
– Всё устаканится, милая, – поддержала её Любовь Викторовна. – Всё забудется, вы такие молодые. Слава Богу за всё!
В этой сумятице я потеряла из вида Алексея, а когда нашла его взглядом, то обнаружила, что он, не мигая, таращится в окно. Словно избегая или прячась от моих глаз.
– Ба, нам пора, – резко произнёс он. – Саша, извини за беспокойство.
Старушки причитали, как благодарны мне и маме, что ещё обязательно придут меня проведать, что нам с мамой непременно нужно навестить их в Мурманске. Я же провожала взглядом Алексея, который, не дожидаясь помощи, поспешил самостоятельно выкатить коляску из палаты. Не прощаясь. Не оборачиваясь.
Всё, вот и приплыли. Видеть глюки ещё куда ни шло, слышать голоса, но плакать. Мне казалось, мои глаза устроены так, что я просто не могу лить слёзы, какое-то физическое нарушение. Я перебралась на свою больничную койку. Сняла с изголовья старую огромную толстовку с капюшоном. Вдохнула запах дома. Натянула толстовку на себя, не забыла накинуть капюшон. Спрятала каждый сантиметр своей кожи. Свернулась калачиком и разрыдалась: за все те годы, что мои глаза не проронили ни слезинки. За маленькую одинокую Сашу, боящуюся каждый день потерять маму. За бездарную художницу, что зубами прогрызает себе место под солнцем. За Ангела, что теперь будет жить только в моём альбоме. За Галочку и Любовь Викторовну, что потеряли своих детей. За Арсения Бородина, что не станет звездой отечественного футбола. За тех, чья жизнь три дня назад разделилась на до и после.
Глава 6
С каждым новым глюком в моей голове появлялось всё больше и больше картинок: одни были тусклыми и будто прозрачными, другие сияли красками, какие-то и вовсе чёрно-белые. Я, кажется, схожу с ума. Видимо, я сломалась. Сохранить жизнь, но потерять рассудок, как нелепо. Когда мой организм лишился критического количества жидкости, я сгребла с прикроватной тумбочки скетчбук и пенал. Решила несмотря на то, что мой разум развалился на части, я могу подарить жизнь Ангелу. Как только карандаш коснулся бумаги, боль и страхи ушли. Ангел грелась на солнышке, вытянув босые ноги на ступеньках крыльца, расправив руки, изящно, точно крылья. Она улыбалась и, казалось, в любой момент могла взлететь. Не думая подарила ей пару крыльев, пусть взмоет ввысь, когда захочет.
Так, с головой погрузившись в работу, я не заметила, что наступил вечер. После ужина в палату снова постучали, и я немного напряглась: вдруг шустрые бабуси вернулись. Но вместо них вошла молодая женщина, с аккуратной причёской, в элегантном костюме и, как ни странно, искренней улыбкой:
– Александра, добрый вечер! Меня зовут Надежда, я ваш психолог.
– Добрый вечер. А где… – растерялась я и начала собирать художественные принадлежности по кровати.
– Михаил
