пока они обрабатывают результаты обследований, чтобы сделать итоговое заключение. Лицо врача при этом ничего не выражало, но было видно: он знал, что для нас это пустые слова. Как мы могли спокойно жить, когда одним е-мейлом можно было решить вопрос жизни и смерти?
Я открыла папку сразу по приезде домой. Львиная доля всех материалов представляла собой пособие толщиной с большой палец. Фотографию обложки я уже видела: на плакатах в кабинетах врачей, в приемных, по телевизору, на спонсорских рекламных щитах в разных аэропортах. «Искусство самосохранения», золотыми буквами под бронзовым анкхом. Безошибочно узнаваемый сад, засаженный лиловым вереском и золотыми лютиками, – настоящее буйство диких трав. На переднем плане у берега кристально чистого озера сидели, обнявшись, мужчина и женщина. Взгляд обоих был устремлен куда-то вглубь, в толщу воды, а на лицах блуждала таинственная улыбка.
Сзади в обложку был вложен пухлый конверт с договором о неразглашении на двенадцать страниц крохотным шрифтом. К договору прилагалась тоненькая розовая брошюрка с информацией о «потенциальной переподготовке пациентов», но текст тут был еще мельче и – откровенно говоря – ужасно пропечатан, совершенно неразборчиво. Меня замутило от этого шрифта, и я быстренько перелистнула договор до странички с местом для подписи, где снова появилось фото с озером. Наконец, из конверта выпала визитка с контактами законного представителя «Истон Гроув» на случай, если мне понадобится «ободряющая рука помощи при возникновении непредвиденных осложнений с членством».
Был там еще один конверт, уже белый, с моим членским ID на обороте. Я сделала три глубоких вдоха и выдоха, прежде чем открыть его и достать сложенный вдвое листок А4. Копия с копии, подпись – «Фиа Остергаард». Мои жизненные показатели, группа крови, генетический «отпечаток» – вся моя личность, черным по белому. Ближе к концу я краем глаза увидела то, от чего меня чуть не вывернуло наизнанку, и сложила листик вчетверо, а потом еще пополам и засунула в конец пособия. С меня хватит.
Оглядываясь назад, я невольно содрогаюсь от стыда за собственное невежество. Как я была уверена, что все понимаю, и как легкомысленно на самом деле относилась ко всем этим обследованиям и инструктажу! Не то чтобы я не готовилась. Конечно, готовилась. Я тщательно читала подготовительные материалы, задавала правильные вопросы, подавала надежды. С горящими глазами я всегда тянула руку. Иначе я бы ни за что не дошла до конца. Но, может, дело в том, что слишком много распечаток надо было пролистать, слишком много сайтов прошерстить, да еще осмотры каждую неделю – и, конечно, Арт; – нам просто не хватало времени все это переварить. Мы прикрывались фактами, как бейджиками, не решаясь посмотреть правде в глаза.
Пока не появилась Нат[3], я даже не подозревала. Целыми днями только и делала, что бездумно слушала, как и все остальные. Столько раз я подмечала это за другими – расчет на инстинктивное чутье, которое подскажет, если что-то неладно, и
Нат – англ. «nut», что означает «орех, орешек».
