отодвинуться подальше от окна, если меня остановит полицейский, чтобы он не учуял, как от меня разит вином.
К Арту я доехала без происшествий и в ожидании очередного бокала вина расположилась на кожаном диване, а затем принялась обследовать квартиру на предмет улик – заглядывала под подушки, листала журналы под столиком. Но дом был явно показным, и Арта здесь ничто не выдавало. Он вполне мог быть шпионом или наемным убийцей. Никаких фотографий, журналов, тарелок с недоеденной едой или пустых бутылок. Единственное, что тут было «не на месте», – это стопка бумаг на подлокотнике кресла, разные бланки и однотипные конверты с одним и тем же получателем, где в шапке жирным шрифтом было напечатано «Освобождение от получения визы», и повсюду мелькал синий штамп «Истон Гроув» – «одобрено».
Арт показал мне, где тут что, особо отметив многочисленные книги, расставленные на полках на стыке кирпича и крыши, – слишком высоко, чтобы я могла рассмотреть корешки. Спальню он представил как «нашу комнату», а потом отвел меня в святая святых – свой кабинет. На фоне остальных в этой комнате творился полнейший бардак: везде раскиданы стопки бумаг, папки на кольцах и скользкие пластиковые скоросшиватели. Клейкие закладки на книгах, на мониторе компьютера, на ножках стола. Стены выложены мозаикой из листов А3, пригвожденных к кирпичу. Его каракули напоминали иероглифы, только в виде круговых диаграмм и таблиц с именами и сюжетными линиями. Столько жизней, сжатых до сухой, голой статистики. Арт называл эту комнату «авиарием».
Арт дал мне почитать одну свою книжку, и, вернувшись домой, я вставила ее в ряд с другими мягкими обложками на подоконнике. Арту я сказала, что книжка мне понравилась, особенно та часть в конце, когда Бен взбирается на стену и посылает этот мир. Он самодовольно ухмыльнулся и тут же подсунул мне вторую, которую я поскорее припрятала в сумку. На самом деле я и первую-то не читала, только бегло пролистала последнюю главу, а когда ты знаешь конец, никто и не подумает спросить про начало.
Время было позднее, и мы сели за стеклянный обеденный столик поиграть в настольную игру. В течение часа, что мы провели за морским боем, я ждала, пока вино разольется по моей кровеносной системе. Я совсем осмелела – вытянула под стеклом голые ноги, порой касаясь теплой лодыжки или загнутого пальца. Руки у меня так и порхали над столом: за рассказом, как прошла неделя, я по-декадентски развязно жестикулировала. Но стоило мне между делом опустить их на колени, сразу чувствовалось, как они дрожат.
За полночь Арт принес нам перекусить – сыр, печенье, виноград и питу с хумусом, и, хотя аппетита у меня не было и в помине, я стала понемногу клевать виноград, рассасывая ягоды, пока во рту не оставалась только кожица. Правда, вкус у них был какой-то «странный», отдавало то ли ржавчиной, то ли замшелым камнем, и я задумалась, хорошо ли Арт промыл виноград. Может, в США заведено иначе.
В какой-то момент, пока Арт с упоением
