и июле, когда она цвела. Тогда казалась, что сам воздух целиком состоит из полыни. Вокруг детского дома ее видимо-невидимо. Старая ночная няня как-то на полном серьезе говорила, что до открытия детского дома здесь полыни и в помине не было. Но когда появились сироты, словно саранча, усадьбу оккупировала эта трава. Сколько с ней ни боролись, она только разрасталась. Летом ею подметали улицу, а зимой заранее приготовленными вениками выметали мусор из комнат. Врачиха, так мы кликали нашу медсестру, утверждала, что полынь дезинфицирует помещение, убивает микробы. Мы тоже об этом слышали, но все равно старались саботировать ее указания, подметая комнаты обычным веником. Невыносимо каждый день терпеть запах этой травы.
С замиранием сердца я перелез через забор. Рубикон пройден, назад дороги нет, впереди новая жизнь. Мы на свободе! Но радоваться еще рано, надо спешить. Хотя в июне ночи в наших краях более – менее светлые, но выползший с вечера туман тормозил движение. Раздевшись и подняв вещи над головой, мы благополучно переплыли речку и бегом бросились в сторону леса. Остановились, когда достигли кромки чащи. Наконец туман остался позади. Дорогу мы знали – раньше не раз ходили в этот лес собирать ежевику и малину. Успокоив сердца, тронулись в путь.
Мы шли и шли. Наступило утро. Мне казалось, что пробивающиеся сквозь листья солнечные лучи весело подмигивали мне, радуясь вместе со мной. Оказывается, это такое блаженство – быть свободным человеком! Усталости я не испытывал. Как собачка – то выбегал вперед, сбивая ритм шага Даниса, то старался протиснуться между ним и Зухрой. Я был на седьмом небе от счастья! Мои спутники испытывали, видимо, те же чувства, улыбались и подбадривали меня. Но дорога и напряжение последних дней сделали свое дело. Постепенно ноги стали ватными, веревки маленького мешка с вещами на спине начали резать плечи.
То ли мои друзья заметили мое состояние, то ли тоже устали, но после полудня решили остановиться на отдых. Выбрали место подальше от населенных пунктов, у небольшой речки. Из съестных запасов у нас было всего с десяток маленьких кусков хлеба да штук десять картофелин, которых сумели вытащить со склада подруги Зухры, дежурившие вчера на кухне. Но разве может отсутствие еды расстроить детдомовца, рожденного после кровавой войны, привыкшего везде находить подножный корм для пропитания?! Пока мы с Данисом вытаскивали из речки один за другим баклю, пескарей и ершей, Зухра собрала разные травы и корешки дикого лука, почистила картошку. На первое сварили уху, на второе пожарили на углях жирных красноперок, пойманных мной в последний момент, возле сваленного дерева. После завтрака, заменившего нам обед, Данис соорудил небольшой шалашик, и мы легли спать.
Проснулся, когда уже вечерело. Где-то рядом крякала утка, заливался трелью соловей, стрекотал кузнечик, и пахло полынью. Никогда не думал, что на свободе эта набившая оскомину горькая трава может источать такой приятный аромат. Я поднял голову и увидел Даниса и Зухру, сидящих у костра. От огня в мою сторону тянуло аппетитным запахом,
