Когда вернемся во дворец.– Это особая кровь. Одаренная. Но не такая мерзкая, как у того урода.
Первой моей мыслью было: «Кто бы говорил об уродстве…» Вторая, будто с ног до головы окатившая меня ледяной водой: «Она говорит о Знающем. О том, кто горит там, наверху. В чьей одежде я сейчас нахожусь».
Дверь, ведущая на свободу, была так близко! И одновременно невозможно далеко…
– А ну стой! – скомандовал Парис.
Обмирая, я медленно развернулась. Парис, отложив нож в сторону, подался вперед. Из его позы исчезла вальяжность, из глаз – ленца. Сейчас они жадно, голодно горели.
– Сними повязку.
Сопротивляться было бессмысленно. Бежать – тоже. И все же я не могла заставить себя это сделать. Показать ему свое лицо – значит, подписать себе смертный приговор.
Правда в том, что каждая секунда промедления лишь оттягивала неизбежное.
– Безпута!
Имя старухи, вероятно, одновременно служило чем-то вроде приказа или команды «в атаку». Из груди вырвался лишь один прерывистый вздох, а старуха уже преодолела разделяющее их расстояние и сорвала повязку с моего лица. Разглядев то, что она скрывала, Парис недоверчиво хмыкнул.
– Рабыня, значит. Сбежать надумала, malako, – нехорошо улыбнувшись, произнес он. Наигранно поцокал языком: – Что ты распознала в ее крови, Безпута?
– Дар, – томно проговорила старуха. И громче, словно вынося вердикт: – Исток.
Я стояла, обратившись статуей, вперив в пространство перед собой опустевший взгляд. Не может быть, что между мной и свободой встала одна-единственная капля уже давно запекшейся крови. Такого просто не может быть.
Парис откинулся на спинку стула и громко расхохотался.
– А меня еще спрашивают, почему я держу это страшилище рядом с собой. – Он склонил голову набок, изучая меня. – Великолепный трофей, не находишь, моя дорогая старушка? Уверен, Фобос обрадуется столь очаровательному подарку. Он как раз совсем недавно лишился своего Истока. У бедняжки не выдержало сердце…
Безпута облизнулась, и я с ужасом увидела, что два ее передних зуба – клыка – в два раза длиннее человеческих.
Парис лениво махнул рукой в сторону старухи.
– Обездвижь ее.
«Роуз ошиблась, – прикрыв глаза, думала я, пока в мою шею впивались острые клыки. – Мой путь не освещают звезды. Мой путь – непроглядная тьма».
Глава 7. Дворец архонта
Я и впрямь сумела выбраться из дома Гаена Воргата. Но клетка, в которую меня, связанную магией, везли сейчас, была куда больше и страшней. Фобос, которому Парис решил вручить меня как подарок, оказался правой рукой самого… Аргоса.
Пока тот продолжал терзать на клочки Даневию, таинственный Фобос, судя по всему, не покидал Эллас. И именно туда, на родину матери, во дворец главного врага своего народа меня сейчас и везли.
Все то, что происходило со мной в последние дни, проведенные в доме Воргата,
