потанцевали – вы когда-нибудь видели, как Чарльз Бронсон танцует в полуторакомнатной квартире в Иерусалиме, на Дорот Ришоним, 5? Ну вот так примерно. Хотя Майя через алеф была ничем не хуже Клаудии Кардинале – и грудью, и взглядом. Она вообще была небрежно неотразима в каждом жесте. Я про Майю. Ну и про Клаудию Кардинале тоже. Я смотрел на этот странный еврейский сиквел «Однажды на Диком Западе», списывая все на соседскую марихуану. Хер.
Дотанцевав, Майя показала мне на мою же книгу про муми-троллей, которую я когда-то спас, и они с Ильей прочитали по ролям:
– «Я сейчас заплачу! – сказала фрекен Снорк. – Я так боюсь конца света».
– Не волнуйся, он наступит только в пятницу, – попытался утешить ее Илья. В смысле Муми-тролль. – Мы успеем вдоволь потанцевать до этого.
– У нас конец света? – спросил я.
– У нас концерт! – заявил Илья.
– У нас?!
– Ну да, – ответил Илья с невозмутимостью Чарльза Бронсона. – Майя будет петь и играть на гитаре, ты – на клавишах, я буду на звуке.
Крупный план глаз Майи – Кардинале. Крупный план глаз Ильи – Бронсона. Не шутят.
– Не волнуйся, концерт в пятницу, – попыталась успокоить меня Майя.
Я не очень-то успокаивался, и Илья пошел за водкой.
Да, это было в Иерусалиме, еще не было семи утра, и был шабат, но Илья из тех людей, что абсолютно в любом месте знают место, где можно купить водку. В любое время. Кстати, о времени: на часах 21:13. Успеем вдоволь потанцевать.
Что тебя не устраивает? Смерть
– Хочешь узнать, как мы познакомились? – спросила Майя через алеф, когда ушел Илья.
Я хотел спать, я ненавижу, когда меня будят, я вообще ненавижу утро, и это было настолько явно написано на моем лице – на русском и на иврите, через алеф и через айн, что она, прочитав все это, возразила ему, моему лицу, на котором все это было написано – на русском и на иврите, через алеф и через айн:
– А я люблю утро! Я его больше всего люблю. Особенно когда Рутгер Хауэр укрывает меня и шепчет: «Поспи еще, любимая!» А я такая кусок радуги отламываю и грызу.
– Хауэр?! – спросил совершенно охреневший кактус. Он тоже не любил, когда его будят.
– Да, Рутгер Хауэр – мой любимый актер, – невозмутимо ответила Майя через алеф. – Так вот, мы познакомились вчера в Эйлате. Я там в полиции работала.
– Блядь, – выругался кактус. Он, как и все нормальные люди, не любил полицию.
– Это водная полиция, точнее, морская, – возразила Майя. – Мы плаваем в море и следим за тем, чтобы люди не нервировали рыбу. Кстати, штраф – семьсот тридцать шекелей.
– Блядь, – сказали мы с кактусом.
– Но я Илюше никаких штрафов не выписывала, – успокоила нас Майя через алеф. – Мы с ним трахнулись, потом решили создать рок-группу и сразу приехали к тебе. А, нет, сначала мы еще раз трахнулись.
