должен был снова привыкать. Он и не подумал бы оставлять меч внизу: вдруг из ниоткуда выскочит кто-нибудь и утянет Маяк, унесется с ним в неизвестном направлении.
Иными словами, подозрения его доходили до смешного. Мелина знала от и до, что творится в голове Киафа, но потешаться над ним не стала: в кои-то веки любимый её начал становиться лучше, избрав путь, созвучный Богу Снов.
Судя по ощущениям, взбирался Флэй целую вечность. Порог дома на дереве претворяла дощатая площадка. Древесина была свежей, доски не скрипели, выглядели без намёка на гниль. Вероятно, из агатиса и выточили.
Здесь Киаф остановился отдышаться. Уложил меч вдоль, присел на краешке площадки, свесив ноги. Надо было отдохнуть – и позарез. Восстанавливая силы, Альдред окинул взором лес вокруг. Рот скривился в изумлении. Куда взор ни кинь, сплошь ковры лиственных крон и хвои. Даже можно сказать, волны. Флэй очутился на лысом островке посреди полноценного зеленого моря.
Это море прямо-таки искрилось в свете полуденного солнца, плавно уходя в небо, где перистые облака напоминали пену уже воздушного океана.
– Мать честная, – пробормотал наблюдатель. От зрелища был не в восторге.
О географии Герцогства Ларданского у бывшего инквизитора имелись кое-какие представления. Киаф смекнул, где очутился, и ему стало не по себе. Из всех возможных лазов, тянувшихся сквозь горную породу из Недр, он вынырнул кротом на окраины Купольного Леса. Показался с противоположной стороны от Центимана – и тем не менее. Удача ему улыбнулась только наполовину. И не сказать, что из добродушия.
Радовало одно: выполз Альдред из-под краевых гор Ларданского хребта. Соответственно, находился ближе к границе с Теаполем, чем когда-либо. Нет худа без добра. Зловещий лес в этих местах сходил на нет, но врастал прямиком в негласный заказник, в который наведывались на охоту провинциальные синьоры время от времени.
Тут уж сам черт ногу сломит разобраться. Поговаривали, Купольный Лес из года в год лишь расширялся. Будто джунгли за Экватором, у которых человек постоянно отвоёвывал жизненное пространство. Абнормальный рост объясняли все по-разному. Церковь разглагольствовала о злой, первородной бесовщине, ученые тыкали в свои расчеты и анализы почв.
Как ни крути, правда где-то посередине. Лес только умножался.
Его давно могли спалить или вырубить планомерно в ноль – не столько из страха, сколько практического смысла. Говорят, зола – отличное удобрение, тогда как пашен много не бывает. Но среди ларданских правителей во все времена не было круглых идиотов: каждый осознавал ценность агатиса.
Здешний лес куда дороже зерна. И без того злаки росли в изобилии ближе к восточному побережью.
Агатис же – не просто древесина превосходного качества. Она редкая.
По меньшей мере, в других уголках провинции она не росла в необходимом количестве для промышленных нужд и торговли. Выше крайнего Юга Илантии не встречалась вовсе. Она во все времена стоила твердых златников, так что никто и не подумал
