по его худощавому телу, словно скульптор ищет изъяны в своем творении.
– А теперь… – мягко проворковала она, – омой же себя водой.
Пимен не заставил упрашивать дважды и шагнул к кромке, сняв сандалии. Попробовал на ощупь. Вода оказалась прохладной. Не настолько, чтобы сковывать члены, а в самый раз.
– Только будь осторожен.
Юноша обернулся через плечо:
– Не понял.
Элпида хмыкнула:
– Всякое может быть, Пимен. Кто знает, вдруг нерадивые минойцы кидали сюда горшки из отхожих мест? Поранишься еще или того хуже – искупаешься в кое-чем древнем и неприятном.
– У знати, я гляжу, воображение под стать состоянию – богатое, – проворчал он и шагнул в воду по колено.
Элпида сделала вид, что не расслышала и продолжила следить за ним с вялой улыбкой на устах. Ей было неприятно, что Пимен периодически напоминает об их различном положении. Ведь для нее это не имело значения. Вот если бы отец узнал…
«Но он не узнает».
С Пименом она познакомилась чисто случайно. Во время своей очередной ночной прогулки. И если бы не совпадение кто знает, встретились ли бы когда вообще. Не иначе, сама Афродита уготовила такую судьбу. В тот вечер Пимен не досчитался одной козы из стада, выданного на попечение. Поскольку платить за пропажу ему нечем, юноше светили крупные неприятности. Хвала богам, животное быстро отыскалось, не без помощи Элпиды. Как шутила потом девушка, в ту ночь Пимен нашел еще одну козочку…
Глядя на то, как он ныряет в свете луны, она невольно задумалась – что в этом простом пастухе ее больше привлекло? Ведь Пимен совсем не подходит под идеал красоты, что создают скульпторы в далекой Аттике[3]. Быть может, потому, что они так не похожи?
«Противоположности притягиваются».
А быть может из-за того, что Пимен простой и открытый. А ведь это так не свойственно людям ее окружения, где все предпочитают скрывать истинные сущности за масками радушия и лести.
«Никогда не знаешь, что на самом деле у них на умена самом делеНикогда не знаешь, что на самом деле у них на уме».
Пимен был другим. Совсем другим. Всегда говорил так, как есть. Ну и воспылал неподдельным интересом к культуре и светским обычаям, чем привел Элпиду в неописуемый восторг…
Юноша вынырнул и провел ладонями по лицу. Убрал намокшие волосы назад. Те заблестели в серебристом свете луны.
«А ведь и вправду хорошо…» – с наслаждением подумал он, когда почувствовал, как пот и грязь сходят с тела, а кожа начинает дышать.
– Молодец, Пимен, – услышал юноша томный голос, – сам ведь понимаешь, как это прекрасно, правда?
Он обернулся и почувствовал, как кровь закипает в жилах. Элпида стояла на берегу. Полностью обнаженная. Лунный свет играл на ее бледной коже, заставляя отливаться мраморной белизной. Сейчас девушка казалась самой Афродитой, вышедшей из морской пучины. Пимен не сразу заметил, что у него отвисла челюсть. И только звонкий смех Элпиды, прокатившийся по окрестностям, слегка
