превратился в безумный хрип. И тут я заметил, что ее тело, выглядывающее из-под рваной рубахи, приобрело какой-то красноватый оттенок, словно чрезмерный загар. На коже стали вздуваться волдыри, будто ее окатили кипятком. Воздух при этом подернулся черной дымкой, как бывает, когда на костре подгорает шашлык.
Я отвернулся, с трудом сдерживая тошноту. Заставил себя снова повернуться к экрану.
Лежащее на полу тело теперь походило на жертву пожара, какие порой показывают в новостных хрониках. Лишь остатки обгоревшей одежды напоминали о том, что это – все та же девушка. Она уже не кричала, лишь слабо стонала. Остатки ее кожи и мяса продолжали медленно тлеть и плавиться, во многих местах обнажились кости.
– Я могу перемотать, если хотите, – предложил старик и, не дожидаясь ответа, включил ускоренный просмотр.
С тела на экране пропали остатки кожи, исчезло почерневшее мясо – растаяло, как плавится застывший жир, затем стали разваливаться кости. Старик нажал на паузу, когда в кадре осталась лишь горка рассыпанного по полу серого пепла среди оплавленных лоскутков одежды.
– Впечатляет, – с трудом проглотив ставший в горле ком, сказал я. – Честно говоря, неплохо для любительского кино. Выглядит довольно правдоподобно…
– Вы думаете, это кино? – Гулков в упор посмотрел на меня.
– А вы думаете, что это реальные кадры убийства вампира? – с усмешкой ответил я.
– Хорошо. Если не верите, взгляните еще вот на это.
Старик взял с полки какой-то сверток, положил на стол и аккуратно развернул. Там оказался обломок челюсти какого-то зверя, быть может, собаки или волка: из кости торчали несколько острых клыков.
– Это фрагмент челюсти вампира, – пояснил старик. – Можете рассмотреть поближе.
Я взял кость в руки, повертел. Ничего особенного. С таким же успехом я мог откопать берцовую кость коровы и заявить, что нашел динозавра. Чтобы получше рассмотреть, я поднес обломок к глазам и повернулся к падающему из окна солнечному свету. И вдруг раздался странный едва уловимый шум, какой бывает, когда закипает на сковороде масло. Я ощутил жжение на пальцах, словно держал не кость, а неостывший уголек.
– Ого! – прошептал я.
Кость в моих руках начала темнеть и рассыпаться.
– Отойди от солнца! – дернул меня в сторону старик. – Это единственный экземпляр, очень редкий. Обычно от вампиров не остается ничего, кроме пепла.
Я бросил обломок челюсти обратно на платок. «Это трюк, – думал я. – Эффектный, но всего лишь трюк!» Я пытался припомнить уроки химии: есть ли какие-нибудь вещества, способные так вести себя под воздействием солнечного света? Но так ничего и не смог вспомнить. И все же это не значило, что такого вещества нет и что все это не ловкая подделка.
– Ну, предположим, даже если вампиры действительно существуют… В чем лично я сомневаюсь…
