подпрыгивая на панцирных сетках.
Вдоволь нашалившись, они занялись обычными своими делами: умылись, позавтракали тем, что мать оставила на столе, подмели пол, вымыли посуду, отнесли курам корм в сарай, и, заперев дом на ключ, пошли гулять.
Детвора этого военного поселка гуляла своеобразно. Часам к девяти утра стайки свободных от домашних дел ребятишек с самодельными удочками слетались к местной горной речке. Начиналась рыбалка. Наживкой был дождевой червь, выкопанный вечером, уложенный в банку из-под монпансье. Его разрывали на части цепкие пальцы и как червячок не сопротивлялся, ему была уготована одна судьба – быть нанизанным на небольшой крючок. На него плевали «на удачу» и забрасывали в стремнину быстрой реки, зорко следя за улетающим в белые барашки поплавком. Через секунду поплавок тонул, и счастливчик выдергивал из воды приличных размеров серебристую рыбину, сплошь унизанную с боков красными пятнышками. Это была форель. Самая вкусная местная рыба.
Вся разношёрстная братия облепляла крайние доски моста. Детвора была примерно одного возраста. Мальчишки и их сестры, которых некуда было деть. Мальчики ловили, а сестры помогали снимать рыбу с крючков и укладывать ее в трехлитровые банки. Часам к одиннадцати вся честная братия была с уловом и начинала разбредаться по домам, сдавая добытое матерям. Позже обедали, занимались домашними делами, отдыхали и к часам к трем снова собирались в стайки для игры в «казаки-разбойники», прятки, лапту.
Но в этот раз все пошло необычно: брат с сестрой раздали малышне свой улов. Все равно дома никого нет. Предложили всем встретиться и пойти в кино в местный дом культуры. А до кино еще поесть дикой малины, которая росла вдоль дороги.
Дом культуры стоял отдельно от поселка на горе и к нему тянулась пыльная извилистая дорога. Если сойти с нее в придорожные кусты, то можно было очутиться в густых зарослях малины, уже созревшей и так и манившей своей спелостью, сочностью ягод.
Вся веселая ватага мальчишек и девчонок человек из десяти шефствовала за братом и сестрой никуда не спеша, лениво перекликаясь, топая по сыпучей, похожей на муку пыли, поднимая вокруг себя ее столбы. На земле оставались отпечатки их маленьких разнокалиберных ступней и подошв сандалий.
Наконец, все преодолели спуск в канаву и выбравшись из нее, оказались в зарослях спелых ягод. На время замолчали, набивая рты плодами, долго смакуя их аромат и вкус. Все получали удовольствие от свободы без взрослых и приятного занятия. Перед самым домом культуры детвора выползла на дорогу и медленно пошла вверх, вытирая руки о придорожную траву.
Внутри здания еще никого не было. Слышались только шлепки трафарета, которым билетерша тетя Рая, женщина лет пятидесяти, бойко и ритмично ставила отметины на серо-зеленых билетах.
– Куда вы, ребятки? Кино начнется только в пять. Погуляйте пока, – не отрываясь от своего дела промолвила билетерша. Она окинула мельком всю братию из-под сползавших на кончик носа очков и добавила:
– Какие
