все на своем пути. Это была теория. На практике же, что такое цунами, мне пришлось испытать вскорости.
В седьмом классе шел урок домоводства. Мы шили ненавистные фартуки. Учительница попалась дотошная, проверяла каждый стежок, шов, чем доводила нас до исступления.
За окном сияло зимнее солнышко, мороз разукрасил причудливыми узорами стекла школьных окон. Скрип снега раздавался из-под подошв проходивших мимо людей. Пар, вылетавший из ртов прохожих, говорил нам о том, что там, на воле, легкий морозец и рай…
Вдруг до нас донесся топот нескольких десятков пар сапог и характерный хруст снега. Мимо школы бежали солдаты в полной военной выкладке. Все девчонки, как по команде, повинуясь необъяснимому чувству сплочения, прильнули к заиндевевшим окнам. Мусолили теплыми пальцами прогалины на стекле, чтобы лучше рассмотреть происходящее.
Учительница тоже поддалась общему порыву и, привстав на цыпочки, чтобы дотянуться до открытой форточки, выкрикнула в морозный воздух пробегающему строю солдат:
– Что случилось?
Один, довольно звонкий и веселый голос, ответил:
– Цунами! Спасайтесь!
В следующую секунду все обитатели класса, ранее, как по команде прильнувшие к окну, отхлынули от него. Все происходило именно так, как описывали в учебниках тот природный процесс, о котором только что прокричал голос за окном. Вмиг опустела вешалка с шубами и шапками. Все неслись прочь из класса, опрокидывая стулья и не обращая никакого внимания ни на учительницу, ни на ее растерянный крик:
– Девочки, куда вы?
А девочки уже мчались, что есть духу, вслед за убегавшими солдатами по обледенелой и накатанной зимней дороге. Каждая спешила к себе домой, чтобы предупредить родителей о надвигающейся беде.
План спасения был известен в поселке всем: схватить «тревожный чемоданчик» с документами, ценностями и бежать всем вместе на ближайшие сопки, спасая свои жизни.
Я неслась среди своих подруг, не обращая внимания ни на мороз, не на расстегнутую шубу. В мозгу гулко билась одна единственная фраза:
«Только бы они были дома…»
Я вбежала в дом. Все мельтешило перед глазами, в горле сухо першило. Я жутко хотела пить, но нигде не остановилась и ворвалась в спальню родителей.
Передо мной предстала идиллическая картина: мама уютно лежала в постели и что-то вязала на спицах. В ее ногах мило устроилась наша кошка, теплый свет торшера создавал уют, из транзистора лилась легкая французская мелодия…
Увидев меня в таком необычном и встревоженном виде, мама потянулась ко мне с немым вопросом на изменившемся лице. В туже минуту я прокричала осипшим голосом:
– Мама, цунами! Что ты лежишь? Собирайся! Где папа?
Мама тут же вскочила с кровати и, с охами и ахами, стала цеплять на свои волосы драгоценный шиньон, писк моды парикмахерского искусства того времени.
