черные тучи снова стали серыми, паровоз замедлил ход. Внутри у него что-то застучало и через несколько километров он все-таки замер.
Ленка выглянула из кабины, огляделась. Она плохо ориентировалась на планете, на которой не было никаких ориентиров. Спросила:
– Нас найдут?
– Найдут, – подтвердил отец Григорий.
Девушка насупилась, потом гордо вскинула голову.
– Ну и что! Все равно – я рада, что это сделала! И ждать их здесь не собираюсь. Давайте вылезать, пойдем… куда-нибудь.
Григорий тоже осмотрелся. В отличие от Ленки он понимал, где они находятся, умел угадать место и направление.
– К омуту пойдем. Это недалеко.
– Куда?
– К священному месту.
– Если оно священное, то почему омут?
Григорий усмехнулся. Вслед за беглянкой слез сначала с паровоза, потом с эстакады, очутившись по колено в воде.
– Да потому, что пошутили, – достал скрученную из серых водорослей сигарету, подпалил ее спичкой. – А потом еще и построили на том участке обшитую пластиком домину, расцвеченую фонариками, не гаснущими даже днем. Короче говоря – трактир. Назвали «Омут Марии Анновны». И не спрашивай, что было на уме у хозяйки, когда она его так называла. Дураки думают, что и вправду из-за глубины.
Он выпустил облако пахучего дыма.
Бурлящая вода у ног, сверкающая чешуя рыбешек – гулять по Мелководью в радость! Не прошло и часа, как показалась обещанная домина с фонариками. Отец Григорий кивнул в ее сторону:
– Пример губительного разрушения души человеческой. Здесь в порядке вещей торговля всяческой дрянью, органами и телами, а то и самой жизнью.
Он вдруг подумал, что удачный был бы финал для проповедника – вот тут, у святого места, взять Ленку в охапку, зарулить в трактир и гульнуть на оставшиеся, вытворяя с девчонкой всякое. Сглотнул. Даже почувствовал, как шевельнулось его естество, из-за чего вынужден был смущенно повернуть в другую сторону.
– Внутрь я заходить не стану! – приказал сам себе Григорий и направился чуть в сторону от здания, подальше от праздно шатающихся людей.
– Я еще в первый год своего проповедования упрашивал губернатора поставить священный столб, оградить территорию. Но разве есть кому до этого дело…
Прошлепали еще метров сто, чувствуя, как мелеет под ногами дно.
– Вот! – священник потоптался в центре отмели, разбрызгивая теплую воду. – Здесь особое место!
– Разве? – проскрипел лаци.
– Глубина не меняется, всегда ничтожно малая. Самая малая на всей планете! Потому и омутом обозвали, шутники. Видите, покуда мне? До щиколотки не доходит! Одним словом – аномалия.
– В чем же святость? – спросила Ленка.
Священник пожал плечами.
– Может,
