Весело? Антуан протягивал мне пирожок, Антуан учил меня плавать, Антуан находил укромные уголки, где нас никто никогда не смог бы найти.
Мужчины играли в карты, потягивая пастис.
Эти внезапные наплывы воспоминаний были короткими. Очень скоро мой взгляд снова натыкался на побелевшие от изморози стекла. Я вздрагивала, опускала рукава блузки, чтобы закрыть руки. Шла на кухню и долго терлась об обжигающую нержавейку, ища боли.
Мысленно я возвращалась к Жюсту и, проникнув в него, растворялась в нем, оставляя здесь вместо себя только терпеливого, безразличного и бесчувственного двойника. Мои ноги снова принимались за работу, до самого вечера.
– Ну и ну! – говорил хозяин, показывая на меня остальным. – Вот кого работа не пугает. Уже не пугает, – уточнял он, подмигивая.
Он отзывал меня в сторонку, говорил о том, как он мной доволен, и даже намекал на прибавку к зарплате. Ставил меня всем в пример за мое ровное настроение и позволял себе несколько лирических тирад по поводу достоинств, зрелости и уравновешенности. Только иногда журил за бледность лица и предлагал умеренно пользоваться косметикой.
В тот день я беспрепятственно позволила ему чесать языком: была пятница, очень скоро мне предстояло вновь обрести Жюста, утонуть в нем всем своим телом. Мои тело и душа уже заранее беспорядочно обмякали в предвкушении этого.
Придя домой, я всегда сначала пила черный кофе, чтобы лучше сопротивляться сну и, следовательно, увеличить свои шансы подольше побыть с Жюстом. Я знала, что это нехорошо: горечь кофе отбивала мне аппетит, и я потом довольно редко могла проглотить что-нибудь еще. А поутру позывы к рвоте были такими сильными, что не позволяли мне ничего съесть, в итоге все мои трапезы сводились к бутерброду, перехваченному на бегу. Я теряла вес. Но совсем не слабела, а чувствовала себя даже более сильной, более защищенной.
Было около восьми часов, вода только начинала закипать, когда у входа неожиданно появился Жюст. Так рано! У меня отнялся язык, а рука приклеилась к ручке кастрюльки.
– Собирайся, Мамочка, мы уезжаем.
Уезжаем? Пожалуйста, можно повторить? Ты сказал именно это, Жюст? Значит, ты все-таки затеял этот долгожданный отъезд, на который я так надеялась!
Он уже схватил свою старую сумку и бросил ее на кровать. А я напрасно ищу слова, задыхаясь от счастья.
– И возьми свитер потеплее, – добавляет он, – тебе понадобится.
Он говорит «тебе понадобится», поскольку сам-то, в противоположность всем стереотипам, которые липнут к его черной коже, никогда не мерзнет. И хотя все тут уже повытаскивали шарфы, пальто и перчатки, он днем и ночью расхаживает в одной джинсовой куртке и рубашке с расстегнутым воротом, будто летом, открыв шею всем ветрам – прямо инопланетянин какой-то.
Он открывает шкафы, берет немного сменного белья, носки, пару ботинок, потом выходит за сигаретами. А я, достав свой единственный чемодан, начинаю нервно его набивать. Странно, я всегда думала, что ничем не владею, ничего не имею, а вот,
