тут же заснула как убитая, а наш караван помчался, опять набирая скорость к горизонту, где, чуть левее от нашего курса опять засветился «португальский кораблик», на этот раз он был невиданного ярко-желтого цвета и распускал багровую мантию. Агнесса спала, обняв мои мешки, храпел, сияя железными зубами Эурарио Пенумбра в своей несчастной колымаге и невдалеке опять бежал по степи сумасшедший Вака. Мы поднялись на грейдерную дорогу, промелькнул указатель «Парма- Романо- 18 км», я аккуратно затащил следом прицеп и стал глазами искать синюю водонапорную башню.
18 часов до начала мятежа.
МЕТАНОЙА
(в греческой трагедии означает- раскаяние, сожаление)
– и короче говоря, тогда Кум предложил Луису простой выход, – пойти в приют и оформить опекунство над какой-нибудь сиротой. А там по социальной программе полагалось пособие, льготный кредит и прочее… Ферму терять ему совсем не хотелось, своих детей у них с Бертой не случилось, лишний рот был не в обузу.
– ну да, только Кум был ещё тот хитрец, он то знал, что подсунуть.
– В смысле?
Луису досталась Агнесса, а она была самой настоящей доходягой. Ты понимаешь, ей. не шла Ни ува, ни субстраты, ничего из социальных сывороток. И к четырнадцати годам ей, судя по всему пора было ложиться в гроб, так она выглядела. Валялась в приютском госпитале на капельнице, и судя по всему, в доме Луиса ей светило только пара месяцев.
– Ну как сказать, дело было верное, такое часто проворачивали фермеры, чтобы получить пару сотен на развитие- взять домой отказного приютского.
Когда Луис Охру занёс в дом, завернутую в синее приютское одеяло, мы уже все стали ждать, когда ее вынесут вперёд ногами. Кум ему оформил все документы, но уж не знаю, что там случилось – но гроба во дворе дома Луиса, прислоненного к стене дома, мы так и не увидели.
– Ага! зато я увидел ее в первый раз, когда она сидела на крыльце и грелась на солнышке.
У нее на запястье, толщиной с деревянную ложку, были новые дамские часики я спросил у нее который час. Она долго пялилась на циферблат, потом на меня но так ничего не ответила.
– Короче, девчонка выжила. Выжила без увы, и так до сих пор и живёт.
– А потом ещё Луис подарил ей жёлтый велосипед, помнишь?
– Если честно, я тоже эту дрянь не употребляю. Да и остальные, вроде тоже.
Но с нас то, старых, какой спрос. Мы старше, чем любой из врачей в этом городе раза в три. Так что мы не считаемся!
– Зато мы на уве настаиваем нашу самогонку!
– Россо – так она называется?
И тут все старики, сидевшие за длинным кривым столом, подняли на меня выцветшие глаза и замерли.
– Ты, по ходу дела, паренёк, не местный?
– я?
– эге… Он уже набрался!
– Нет! – сказал я.И попробовал встать.
Меня бесцеремонно дёрнули за руку и усадили
