ужасно больна.
– Вы были чем-то вроде факела, судя по тому, что я помню. Я подумал, что ваше прикосновение обжигает.
Оставалось надеяться, что никто из окружающих не слышит Стантона.
Эди стало немного не по себе. Его ресницы были так красивы: густые и прямые. А глаза зачаровывали ее: то в них светилась герцогская надменность, то дерзкий повеса смотрел на нее с такой похотью и желанием, что по ногам бежали языки огня. А тем временем его глаза блестели юмором, от которого хотелось смеяться.
– А что Джульетта подумала о Ромео, когда впервые увидела? – спросила Эди, взяв себя в руки. – Она тоже подумала, что он горит ярче факела?
– О, он ей понравился. Но возможно, она нашла момент не таким ошеломляющим, как он.
– Почему нет? Что чувствовал Ромео?
– Он совершенно изменился. Навсегда, – пояснил Кинросс. – Потому что до бала был влюблен в другую даму.
Эди свела брови:
– Правда?
– Он был влюблен. В отличие от меня, – откровенно признался герцог.
Эди не смогла сдержать улыбку, хотя понимала, что никогда раньше не улыбалась так. Улыбкой Лилы.
– Ромео считает, что влюблен, но видит Джульетту.
– Она горит ярче факела в лихорадке жара, так что он забывает о своей прежней любви? – рассмеялась Эди.
– Что-то в этом роде.
Хрипловатые нотки смеха звучали и в его голосе. Она уже знала, что Гауэйн не часто смеется. Для герцога жизнь всегда серьезна; Эдит поняла это инстинктивно. Он был так же сильно увлечен, как и она, но вот чем?
– Он пал жертвой похоти. Рискнул поцеловать ее за колонной, хотя этот поцелуй мог означать его смерть.
– Это уж слишком, – заметила Эди. Она не могла отвести взгляда от него: его глаз, скул, носа, подбородка. И вполне отчетливо сознавала, что если кто-то и пал жертвой похоти, так это она. Но почему-то не стыдилась этого.
– Он отказывается от всего на свете ради возможности поцеловать ей руку.
– Его могли убить только за то, что он поцеловал руку Джульетты?
– Их семьи враждовали. Но он не удовольствовался только ее рукой.
Сияние глаз герцога зажгло ответный огонь в животе Эди.
– Он увлекает ее за колонну и целует в губы.
Эди сглотнула.
– А потом целует ее еще раз.
– Очень…
Эди не могла придумать слова.
– Он бы продолжал целовать ее весь вечер, но ее окликнули. Он даже не знает, кто она. Но точно знает, что она принадлежит ему.
Взгляд герцога был жадным и властным.
– Позже, той же ночью, Ромео перелезает через ограду вокруг сада и снова рискует жизнью, чтобы найти окно ее балкона.
– О, я слышала о балконе! – встрепенулась Эди, заставляя себя освободиться от чар голоса Гауэйна. Если так будет дальше продолжаться, она скоро станет умолять его поцеловать ее перед всеми собравшимися
