о том, в чём пойти. Нужно было, наверно, пролистать ленту, но тогда бы я вышел на улицу с закатом.
Тапки, спортивки. Небо в серой обёртке. Тошно не меньше, чем от духоты. Пить хочется, жесть. Упёрся в очередь. Змейкой, нервную очередь, начинавшуюся хрень пойми откуда. Шёл мимо, разглядывал.
Спросили что-то, делили сантиметры и считали секунды, кто пришёл первый. С забавой наблюдал, пока не понял, что очередь строилась в закрытые двери аптеки.
Ещё одна, чуть дальше, – очередь в продуктовый. С другой части дороги ещё одна, в хозтовары.
– Шире шаг! – кричали в хвосте.
– Шаг назад! – отталкивали у головы.
Углубляясь в улицы, картина мрачнела: уставшая очередь не могла сдержать напряжения, что доходило до рукоприкладства. Даже лезвие ножа свистело по воздуху, угрожающе.
В меня врезалась суетная девчонка с растёкшимся макияжем.
– Куда прёшь, плесень?
От подобного я растерялся. Девчонка, чьи глаза напоминали панду, с вогнутыми вниз уголками губ, чтобы я смог оценить её челюсть, как травмоопасную в случае укуса, буквально излучала опасность.
Я не стал отвечать, отошёл дальше и не реагировал на выкрики в мою сторону. Залез в главную погибель общества, чтобы узнать происходящее. Все как с цепи сорвались – не просто так ведь?
В последний раз я наблюдал такое при объявлении «Целом» нежелательной организацией. Странно, что они так или иначе остались в границах страны и продолжали существовать в рамках законодательства.
Клеймо, которое стало татуировкой. Изюминкой. Но не более. Экранчик шесть дюймов показывал мне ту же картину, которую я наблюдал: люди поджигали автомобили, разбивали витрины, отбивались от Злитчеполис.
В некоторых видео мелькнули люди из коалиции по «Порогу». Срочные пресс-конференции сгоняли «Манн инк.», премьер перед камерой плевался на ответственных, призывал к рассудку. Глава «Целом» пытался усмирить своих и чужих.
Яснее не стало – ситуация спуталась ещё больше. Пока, при очередном обновлении, не всплыло видео.
Видео характерное: плохое качество, заброшенный ангар, из света – тонкая полоса солнечных лучей. Мужчина перед камерой – с веснушками, свисающими, как у бассет-хаунда, веками, гладковыбритой кожей, будто не растёт ничего.
– Души, – обращался он, – друзья. Единство. Верный путь. Нам не хватало того, пока Он, – указал он в небо, – не вернулся к нам. Потерянным. Искушённым грехом. Но кого мы впустили? Кого мы слушаем сейчас? Они отправляли нас на смерть, – указывал он уже влево, – они испытывали нас, они привели нас к потере, затоптали наши золотые тропы своей грязью.
Услышать его полностью я не мог – толпа гудела всё громче, некоторые разламывали двери. Я стремительно скрылся во дворы, перематывая видео.
– Своей грязью, – повторял мужчина на видео. – Я, иерарх Матус Иерих, достойный глаза Бога, обращаюсь ко всем моим друзья и душе Его: противьтесь. Бегите. Искалеченные битвами, изнеможённые
