– зыбким и нереальным, как акварель под дождём. София закрыла глаза, позволяя себе раствориться в моменте. Не думать. Не планировать. Не оглядываться через плечо. Просто быть.
Когда она заставила себя встать, закатное солнце уже окрасило комнату в медовые тона. В городе такой свет она видела разве что на картинах старых мастеров в галерее, куда сбегала в особенно тяжёлые дни. А здесь он лился свободно, превращая пыльную комнату в декорации к позабытой сказке.
Нужно было разгрузить машину, но что-то удержало её. В сумке лежали документы – свобода пришла с новым паспортом, спасибо связям адвоката. Почти пять лет она носила фамилию мужа, приросла к ней, как улитка к раковине. А теперь её настоящая фамилия – от умершего отца – казалась одновременно чужой и удивительно правильной. София Велесова. Как странно звучит.
На крыльце её встретил вечерний воздух. Откуда-то издалека донёсся низкий гул маяка – глубокий, вибрирующий звук прокатился над водой, отдался где-то под рёбрами. София вздрогнула. В этом гуле было что-то первобытное, настоящее как песня кита в океанских глубинах или раскаты грома над степью.
Телефон в кармане неожиданно ожил – связь мелькнула на секунду, притащив с собой шквал уведомлений. Двадцать три пропущенных. Тридцать семь сообщений. София, не читая, смахнула всё и решительно выключила телефон. Андрей никогда не умел принимать отказы – ни в чём. Но здесь его правила больше не действовали.
Ветер усилился, принёс запах надвигающейся грозы. София обхватила себя руками – на плечах всё ещё темнели следы синяков, последний "подарок" мужа, – но не спешила под крышу. Она смотрела на темнеющее море, на маяк, чей свет разгорался всё ярче в сгущающихся сумерках, и чувствовала, как внутри медленно разжимается давно сжатая пружина.
– Я дома… – слова сами сорвались с губ. Ветер подхватил их, унёс к морю, смешал с криками чаек и шумом волн. Впервые за пять лет эти слова не звучали как оправдание или обязанность.
Тяжёлые капли дождя загрохотали по крыльцу, когда София юркнула в дом. Впереди была ночь в незнакомом месте, но в первый раз за долгое время одиночество не душило. Здесь, между морем и небом, она чувствовала себя в безопасности – как раненый зверь, нашедший укрытие для исцеления.
Маяк снова бросил луч света, прочертил яркую полосу в сгустившейся темноте. София невольно улыбнулась – не той вымученной улыбкой, что держала наготове для друзей мужа, а настоящей, забытой, как старая фотография на дне шкатулки. Завтра будет новый день, а сегодня… сегодня хватит просто быть здесь, на пороге своей – наконец-то действительно своей – жизни.
Стук в дверь застал её за попыткой отмыть подоконник. Тряпка выскользнула из дрогнувших пальцев. В памяти тут же вспыхнул тот вечер трёхмесячной давности – такой же неожиданный стук, пьяный Андрей с букетом роз и разбитое зеркало в прихожей.
Она застыла вслушиваясь. В городе любой незваный гость вызывал панику – Андрей
