Другая не выдержала здешней тишины – мерещился ей какой-то звон, вроде как кисти в банке бренчат. А третий… – она хмыкнула, – третий просто не смог картины со стен содрать. Словно приросли к дому.
София замерла с тарелками в руках:
– Какие картины?
– А ты не видала ещё? – Анна Петровна прищурилась. – Ну, оно и правильно, умаялась с дороги. Поешь, отдохнёшь, тогда и поглядишь.
От горшка шёл такой дух, что желудок предательски заурчал. София только сейчас поняла, что не ела с самого утра – тот наспех проглоченный бутерброд перед выездом не в счёт.
– Спасибо. – Выдохнула она, глядя, как Анна Петровна разливает уху. – Я правда не ожидала…
– А чего ждать-то? – Женщина достала из кармана передника свёрток с хлебом. – В Каменке все друг дружку знают и поддерживают. Одной-то тяжко на новом месте, я по себе помню. Сорок лет назад приехала сюда замужем из города, думала – с ума сойду от тишины. А теперь в город – ни ногой, разве что детей проведать.
София украдкой разглядывала нежданную гостью, пока та раскладывала на столе нехитрую снедь. Каждое движение Анны Петровны дышало какой-то особой уверенностью, будто она точно знала своё место в мире. Такой же была когда-то бабушка – и такой сама София уже не чаяла стать.
– А ты надолго к нам? – Спросила Анна Петровна присаживаясь. В её голосе не было обычного городского любопытства – только искреннее участие.
– Я… – София замешкалась, гоняя ложкой золотистые блёстки жира. – Пока не знаю. Хочу попробовать пожить здесь. Я художница, могу работать удалённо.
– Художница? – Глаза Анны Петровны блеснули. – Вот оно что… – она помолчала, словно прислушиваясь к чему-то. – От чего-то или к чему-то?
София оторвалась от тарелки:
– Простите?
– Люди обычно либо от чего-то бегут, либо к чему-то тянутся. – Пояснила Анна Петровна, пододвигая ей хлеб. – Особливо когда выбирают такие места, как наша Каменка. Тут либо прячутся, либо ищут.
К горлу подкатил ком. В городе, София научилась скрывать чувства за отрепетированными улыбками, но проницательность этой женщины пробивала все щиты.
– Наверное, и то и другое. – Еле слышно отозвалась она, невольно потирая запястье с бледным следом от слишком крепкой хватки.
Анна Петровна уловила это движение, и в её глазах мелькнуло понимание. Она кивнула, словно именно такого ответа и ждала:
– Значит, правильно приехала. Море для того и есть – чтобы прятаться и искать разом. Оно, знаешь ли, лечит. Митрич говорил – море забирает всё лишнее, оставляет только то, что душе нужно.
Они помолчали. София с удивлением поняла, что тишина не давит – она была уютной, как старый бабушкин плед, который пришлось спрятать от придирчивого взгляда Андрея.
– А в мансарде его мастерская была, – вдруг сказала Анна Петровна, собирая посуду. – Каждый день одно и то же место писал, а картины
