делать что-то одной рукой – продолжил другой без всяких проблем. Вот только шоколадные отпечатки на мягкой обложке от таких манипуляций все множились и множились.
В какой-то момент она оторвалась от чтения, поводила носом по воздуху, прямо как моя собака и взглянула мне в лицо.
– У тебя Рождество? – спросила она.
– Что? – отозвался я тупо. О чем она это?
– У тебя Рождество, я спрашиваю? Пахнет имбирным печеньем.
– А, это… Мама испекла в дорогу.
– Мама отсыпала тебе в дорогу праздника? Крутая она у тебя! А мне можно? Чет так праздника тоже захотелось.
Я посидел с открытым ртом как идиот, но опомнился, раскрыл рюкзак и достал неплотно закрытый контейнер. Отщелкнул крышку и аромат ринулся на свободу с удвоенной силой. Она бросила книгу и шоколад к сумке, бухнулась на соседнее со мной кресло и выхватила контейнер. Ее тонкие шоколадные пальчики выудили сразу два коричневых оленя, а острые зубки лихо откусили им головы по самую грудь. Она довольно замычала, откинувшись затылком на спинку.
– Я скучала по Рождеству! Вот ехала сейчас и думала: как было бы хорошо очутиться у бабы дома. Испечь для нее имбирного печенья, рассказать, как дела. Мы с ней давно не общались, знаешь.
Она кивнула сама себе, расправляясь с новой партией оленей. Контейнер стремительно пустел.
– Замоталась я что-то. Знаешь, то одно, то другое… А тут вот, – она потрясла контейнером. – Снова Рождество. Будто знак.
– Сегодня 23 августа, – зачем-то сказал я, хотя прекрасно понял, что она имела ввиду.
Она снова задумчиво кивнула, а затем вдруг вскинула на меня свои огромные глаза цвета мха. Такие, глубокие, колдовские, что побежали мурашки.
– Давай ее навестим?
– Что?
– Давай ее сейчас вместе навестим. Угостим твоим печеньем. Всего пару кусочков, тебе еще самому останется.
– Ну, спасибо, что и обо мне подумала, – я забрал у нее контейнер, закрыл крышкой и сунул обратно в рюкзак. – А я уж решил, что так и придется просто смотреть, как незнакомая девчонка и ее бабушка уплетают мамино печенье.
Она прищурилась. А потом встала.
– Да, это не тактично, извини меня. Просто давно не была у бабушки, а твое печенье… В общем, извини.
Она вернулась на свое место, взяла книгу. Но прошло пять минут, десять, а она так и не перевернула страницу. И мне вдруг стало ее жаль. Зря я нагрубил. Девочка же сама как имбирный олененок. Кажется, тронешь неосторожно – рассыпется.
Мы подъехали к вокзалу. Она схватила сумку, посмотрела на растаявший шоколад и не стала его забирать. Зажала книженцию подмышкой и бодро зашагала к выходу.
Я нагнал ее уже на перроне. Ухватил за рукав.
– Слушай, прости меня. Может, возьмешь печенья для твоей бабушки?
Она оглянулась, смерила меня взглядом.
– Возьму, –
