увидеть, как перед тобой дома расступаются? Или чтобы уличная дворняга спросила, который час? Такие чудеса?
— Да хотя бы и такие! Чего ему стоит? Городу твоему, в смысле, раз уж он именно такой, как ты твердишь. Не пойми меня неправильно, мне здесь не скучно и не плохо. Просто… я чего-то ждала. Чего-то чуть больше, чем есть сейчас.
— По-моему, ты путаешь Его с Неверлендом, — усмехнулся он и взглянул в глаза. — Или еще того хуже, со Страной Чудес. Ищешь детскую сказку с яркими костюмами и спецэффектами. Второсортный ширпотреб.
— Почему сразу ширпотреб? — меня даже задела такая формулировка.
— Ну, прости, если я оскорбил твои детские грезы. Но это правда. Все сказки являются лишь порождением чьих-то фантазий. Наглядные картинки того, как кто-то видит окружающий мир. Некоторые из них выходят очень даже занятными, другие так себе, но тут уж я не стану судить, кому что нравится. А здесь, — он указал на Город, — живут те, кто эти сказки создает. Или создаст когда-нибудь. Какие-то будут красивые и красочные, другие мрачные и отталкивающие, но так или иначе, они будут притягивать к себе своих людей. А вот первоисточник, как правило, не так заметен, как его подкрашенная копия. Все, например, знают, кто такой Питер Пэн. А ты попробуй отыскать его в толпе, когда ему двадцать пять, он одет в рваные джинсы и толстовку, а в кармане у него хомячок вместо феи Динь-Динь. Но ведь суть от этого не меняется. Если тебе, конечно, нужны настоящие чудеса, а не цирковое шоу.
— Я хочу настоящие, — ответила я после минутного размышления.
— Тогда смотри, — кивнул он с едва заметными нотками одобрения в голосе. — Что ты видишь?
Птичка
Она идет, опустив лицо, по полупустым этажам.
Ты узнаешь ее по походке, по напряженным плечам.
Она не отвечает на уроке,
Не рассуждает о Мандельштаме и Блоке,
Не раскачивает свою убогую грязную клеточку.
Она просто несчастная невидимая девочка.
В спину по сигналу – смешки, обрывки бумаги.
Это боевое крещение каждому школьному бедолаге,
Ты персона нон грата там, где должен быть дом.
Тебя растили в тепле, птичка, но бросили в бурелом.
Вместо обещанных побед, друзей, грамот на стенку,
Она получила синяк под лопаткой и сбитые коленки.
А ведь еще вчера – как на теплотрассе греются воробьи —
Умела улыбаться так, что никто из вас не поверил бы.
И она теперь тоже растрепанный, подранный воробей.
Ей сказали: «Хочешь с нами – иди из унитаза пей».
Ей сказали «Вон твоя задняя парта, шагай. Без обид,
Ты человек, конечно, но, к сожалению, не индивид».
Говорят, все возвращается, как река к своему истоку.
Она больше не рассуждает о Мандельштаме и Блоке,
Сидит, как птичка в убогой грязной клеточке
Ваша
