прикрыта, но так, чтобы я сидя сбоку от окна, видела происходящее. Засмотревшись на процессию за забором, я не заметила, как один из силуэтов подобрался к окну около наблюдательного поста. Тень появилась бесшумно, приложила длинные, костлявые пальцы с стеклу и сразу же отдернула их, шипя как раскаленное масло на сковороде. Перед тем как зайти в дом, я протерла стекла святой водой, а на деревянных рамах нарисовала кресты.
Тень отодвинулась от окна, но смотрела в него, наклонив голову набок, думая, как поступить, а потом резко посмотрела в мою сторону.
Дыхание от страха перехватило, я вцепилась в края табурета, чтобы её закричать от испуга. Тень придвинулась теперь она точно видела меня. По спине побежали мурашки, волосы на голове начали медленно шевелиться.
Единственное живое в тени были глаза, глаза моего отца….
Глава 5
Глаза смотрели на меня с грустью, не отрываясь. Пару раз тень подносила руку к стеклу, касалась гладкой поверхности, терпела боль, но по итогу сдавалась и убирала ладонь.
Я пыталась найти в тени что-то ещё от папы, но сколько бы ни вглядывалась, не находила. Уйти с поста наблюдения было невозможно, сердце сжималось от боли и тоски по отцу, я смотрела в окно и вытирала соленые слезы, струящиеся по щекам.
Как только первые солнечные всполохи озарили горизонт, зловещие гости, по – хозяйски расхаживающие по улицам и проулкам, исчезли, растворились сизой дымкой в предрассветном мареве. В этот же момент на деревню обрушился оркестр звуков: писк Комаров, шорох листвы, мычание и блеяние скота, петухи начали горланить свой утренний гимн.
Я так и не увидела в деревне ни воробьев, ни голубей, только домашняя птица обитала в загадочном крае.
Затекшее тело ломило, глаза после бессонной ночи болели и слезились, будто в них швырнули несколько горстей песка. Я встала со скрипучей табуретки и крадучись на цыпочках, чтобы не разбудить домочадцев, вышла из дома в утреннюю прохладу.
Местные уже копошились в хлевах и сараях, дабы не попасться под догляд любопытных глаз, я решила пробраться к дому бабки Житы по задам. Высокая крапива больно жалила тело, но я упорно продиралась к цели, изредка шипя от острых ощущений. Из рассказов Шаха я узнала, что бабуля домового не баловала. Он спал в сенях, как и его родственник, которого молодой домоуправец сменил на посту. Тело грузно перевалилось через плетень, ушибленные локти, на которые я приземлилась, саднило.
Я только подобралась к дому, как дверь открылась и показался Будяй. Заспанный домовой зевнул широко открыв рот, почесал глаза и махнул рукой, показывая, чтобы я ушла за угол. Он показался через несколько минут:
– Ты как узнал, что я к тебе иду?
– Об этом невозможно не узнать, ты как медведь в малиннике, вон, смотри, всю крапиву потоптала и чуть плетень не сломала, – Будяй продолжал тереть глаза, – ты ко мне или к хозяйке?
– К тебе.
