толстой шторой – точно такие же обнаружились внутри здания. Разведённый из кусков мебели костерок прогорал и дым от него тянулся вверх, под ободранный потолок, отделанный когда-то декоративными панелями. Первая ночь вступала в свои права, принося на чёрной спине сонмы страхов и опасений. Насколько они реальны, предстояло проверить на своём опыте.
Ур забился в угол, включил сигнализацию и постарался уйти в забвение. Долгое время ему казалось, что напряжение заброса так и не позволит уснуть, но сон всё же явился – в окружении целой свиты кошмаров и беспокойных видений. В дверь проникали чёрные гибкие твари, желавшие сделать с разведчиком что-то жуткое, к нему подбирался улыбавшийся Айцц, жадный до человечьего мяса, а в огромных городах, запертые в своих жилищах, один за другим умирали люди, и Ур никак не мог успеть хотя бы к кому-то, чтобы расспросить о происходящем. В полудрёме он то и дело видел индикатор внутришлемного экрана, сообщавший, что всё в порядке, чувствовал облегчение от касаний безмятежной реальности – а потом снова проваливался в недобрую пучину забвения.
Проснулся, как ни странно, довольно свежим. Айцца не было: только остывающая постель и рюкзак. Значит, не удрал, где-то бродит. Ур заправил скафандр водой и стойко перенёс процедуру чистки лица, выполненную бортовым вычислителем в обычной жутковатой манере. Напился и съел положенные концентраты, а потом выбрался наружу – осторожно, чтобы не получить по голове от пропадавшего невесть где старика.
Внутри здания было гулко и грязно. Немытые много лет окна, и без того редкие, давали слишком мало света, так что Ур тихо шагал в полумраке, переступая через свидетельства прежней жизни. Шёл на звук: неподалёку раздавались металлический звон и скрежет. Наконец в черноте коридора прорезался белый прямоугольник, и Ур заглянул туда.
На свету лежал мусор. Настоящие горы мусора. Высотою в два этажа и площадью со спортивный зал, раскинулось там просторное помещение, обильно остеклённое, а частью уже и вовсе открытое непогоде. Ур попытался представить, для чего служило это место – и не сумел. По всему выходило, что библиотеку здесь разместили бок о бок с цехом, а потом решили использовать как склад всего, в чём более не нуждались. Хребты довольно приличных деревянных шкафов выглядывали из книжных осыпей, кругом покоились груды макулатуры, их подпирали туши примитивного электронного оборудования, а чуть подальше виднелись могучие токарные станки, выкрашенные в бледную бирюзу. Вокруг станков стояли ящики и тюки, валялись свёртки синтетического полотна, из сгнивших картонных коробок просыпались залежи метизов, и – словно сливки на торте – змеилась поверху белая бумажная лента совершено невероятной длины. Сохранность ленты поразила Ура больше всего: на фоне царящего разгрома она выделялась вызывающе ярким цветом.
В зале, среди многообразного безобразия, нашёлся старик. Тот карабкался на вершины и спускался в расселины,
