тебе почти ничего не слышно.
У меня не нашлось ответа. Я просто прикончил содержимое бокала и подвинул его бармену, чтобы тот налил еще.
– Как вообще живешь? – спросила Лили.
Стандартный и совершенно бессмысленный вопрос: в Локсбурге все всё про всех знали. Однако интерес Лили казался искренним, а ее близость вызывала у меня приятное ощущение, невзирая на историю наших отношений. После аборта мы до конца учебы старательно избегали друг друга. Потом она закрутила с одним из братьев Тейтов, Джимми, быстренько родила двоих детей, потом бросила его, а через три месяца Джимми по пьянке врезался в дерево на пятьдесят четвертом шоссе. Это дерево цело и по сию пору, Тейт лежит на городском кладбище на глубине шести футов под землей, а оба его сына стали профессиональными военными и уехали. Я слышал, они были рады убраться подальше из Локсбурга и от своей мамаши. Встречаясь от случая к случаю на улице или в супермаркете, мы с Лили обменивались кивками и приветствиями, но и только. В последнее время я нередко замечал, что она околачивается в барах – «У Макси» или «У Орки». Странное у нее было положение: никто из двадцатилетних не горел желанием общаться с отнюдь не юной теткой за сорок, а большинство ровесников Лили сидели по домам с супругами и детьми.
– Нормально. А ты?
– Ну, ты ж в курсе.
– Да, слышал.
Она тоже заказала пиво, и когда его принесли, я толкнул бармену два доллара из своей сдачи.
– Ой, Нейт, спасибо тебе.
Лили сжала мне плечо и поерзала на табурете, усаживаясь поудобнее. Я покосился на ногу, мелькнувшую под джинсовой юбкой. У тела, обтянутого блузочкой с коротким рукавом, оставалось еще года два, прежде чем мужчины перестанут оглядываться вслед. Непонятно было, обесцвечивает ли она волосы, или у них от природы грязновато-белобрысый цвет (я не разбираюсь в таких вещах), но без макияжа дело точно не обошлось, о чем говорили румяные щеки и глянцевитые губы. Лили сделала глоток пива и спросила:
– И что же у тебя на уме? Сидишь тут с таким видом, будто весь ушел в себя.
Да ну его в задницу, подумал я. Если ей охота, пусть слушает. Почему бы не высказаться после шести бокалов пива.
– Ты правда хочешь знать, о чем я думаю, Лили?
– Ну да. Рассказывай.
– Я думаю, как выбраться из этой сраной дыры.
– Слушай, ладно тебе, это же лучший бар в округе.
Я фыркнул.
– При чем тут бар? Я про сраную дыру под названием Локсбург. Про этот город.
– Вот те на! – Она рассмеялась, и я вместе с ней. Смех вырвался у меня впервые за весь день, если не за всю неделю. А когда Лили поняла, что я говорю всерьез, то пришла в восторг: – Господи, Нейт, ты наверняка телепат. Я давно говорю, что надо сваливать отсюда! – Потом она закричала: – Ники!
Бармен прервал разговор и покосился на нее.
– Иди-ка сюда!
Тот подошел, готовый ее обслужить.
– Чего тебе налить?
