ошибку…
– Вот уж нет. Я все эти годы пахал как проклятый, не покладая рук. И что в итоге? Ничего! Пришло время хоть раз рискнуть. Надоело быть нищим…
– Мы не нищие.
– Да мы обе машины в кредит взяли. В доме надо подлатать фундамент и крышу перекрыть. Сколько там нам еще ипотеку выплачивать, пятнадцать лет? И счета все эти медицинские тоже до сих пор на нас висят…
Я оборвал себя. Господи, ведь именно об этом мы старались не говорить. Старая рана, которую мы не хотели бередить, поэтому упоминали вопросы фертильности лишь в крайней необходимости. Но бесконечные процедуры ЭКО, анализы и поездки к специалистам в Балтимор и Филадельфию, которые обычно не покрывала наша грошовая страховка, сильно подкосили семейные финансы, а результатов не дали. Каждый провал наносил нам удар, от которого все труднее было оправиться. Ситуация усугублялась еще и тем, что мы не желали думать об усыновлении, а теперь, пожалуй, стало уже слишком поздно.
– Все у нас в порядке, – сказала Паола.
– А я хочу, чтобы было лучше, чем в порядке. Хочу настоящую жизнь, а не просто терпимую.
Жена дважды накрывала мою руку своей, и я дважды стряхивал ее ладонь. Пола попробовала сделать это в третий раз, и тогда я вскочил, бросился к машине и уехал. В зеркале заднего вида я видел Полу, которая высоко подняла над головой контейнер с моим ланчем, но не остановился.
Она привезла мне обед в мастерскую после полудня. Я взял еду, пробормотал слова благодарности и бросил на жену многозначительный взгляд, призывая не поднимать тут эту тему.
– У меня сегодня дежурство с восьми часов, – напомнила Пола.
– Знаю.
– Так что вечером увидимся. Ты же не будешь спать?
– Думаю, нет.
Она потянулась поцеловать меня в щеку. Я не отстранился лишь потому, что сослуживцы могли заметить.
– Ты хороший человек, Нейтан, – шепнула Пола, после того как ее губы коснулись моей кожи. – Мы оба это знаем.
Слова жены ударили меня в самое сердце и привели в ярость, которая кипела весь остаток рабочего дня. Бесило, что жена пытается мною манипулировать. Я злился, что она не желает даже рассмотреть мою точку зрения. Расстраивался, что Поле не понять, чего я хочу, не вникнуть в мои доводы.
Всю неделю она выходила в больницу по вечерам, поэтому, когда в пять часов рабочий день закончился, я отправился в бар «У Макси» выпить пивка с сэндвичами, посидеть в одиночестве, порепетировать в уме, что я скажу Поле. Я не силен в речах, а уж когда меня припрут к стене, и подавно. Так что хотелось подготовиться.
«Пола, послушай меня, – начну я, когда вечером мы вернемся к разговору. Я пытался как-то рационализировать свои соображения и облечь их в словесную форму, как поступают адвокаты, убеждая присяжных. – Я не дурак и понимаю, что́ ты хочешь сказать. Серьезно. Но это деньги от продажи наркотиков, никто их не хватится. Ты осознаёшь, что нам уже за сорок? Зачем ждать, когда можно начать жить? Ну что
