где провел все это время, и вызвал полицию. А пока дожидался, взял оставшиеся полпакетика героина и спрятал в нашей спальне за вышивкой, на которой было написано: «Самое хорошее в завтра – что появится еще больше вещей, которые можно любить».
Шеф полиции появился в тот момент, когда я прятал два неиспользованных шприца: Кейт купила в аптеке упаковку из трех штук. А через час я сидел перед письменным столом в полицейском участке, пока скорая увозила двух единственных на свете людей, которых я любил.
Крайнер убедился, что я был утром на работе, и задал медикам достаточно вопросов, чтобы сообразить: я не имею никакого отношения к смертям жены и дочери. В таком маленьком городке, как Локсбург, он, по сути, был обычным копом в патрульной машине, просто с дополнительной нашивкой на рукаве. Как правило, я не доверяю людям в форме, но этот мужик, по крайней мере, проявил куда больше сострадания, чем полицейские Филадельфии. Те сплошь и рядом вели себя так же грубо и жестко, как наркоманы.
– Ну так где же героин?
– Я больше девяти лет как завязал.
– Значит, зависимость у вас прошла?
– Конечно, не прошла. Я зависимый и всегда буду зависимым. Я каждый божий день жажду этого дерьма. Просто научился сдерживаться.
– Где ваша жена взяла наркотик?
– Не знаю, – сказал я, хотя пара-тройка идей на эту тему у меня была. В Локсбурге полно лузеров, которые будут рады продать тебе любую дрянь, только попроси. Уж конечно коп должен понимать такие вещи.
– Я просто нигде не заметил пакетиков.
– Пакетиков?
– Из-под героина.
– А-а, ясно. Не знаю, что вам сказать. Может, они где-то в комнате валяются.
– Вы ведь не собираетесь последовать примеру жены? – спросил начальник полиции.
– Нет, – солгал я.
– Будь мы в большом городе, я направил бы вас в центр психотерапии, чтобы вам помогли справиться с горем. Но у нас есть только отец Глинн из церкви Святого Станислава, он проходил подготовку такого рода. – Крайнер взял со стола визитку и вручил мне. – Вот его телефон. Отец Глинн – мой хороший друг.
– Спасибо.
– Непременно сходите к нему.
– Хорошо.
– Вы ведь не пойдете, я прав?
– Да, – подтвердил я, решив, что небольшая порция правды не повредит. Потом посмотрел на часы на стене. Я пробыл в участке уже четыре часа. – Я свободен?
– Давайте отвезу вас домой.
– Лучше пройдусь.
– Уверены?
– Да.
Он протянул мне руку, я пожал ее.
– Сожалею о вашей потере, – сказал Крайнер.
Я кивнул, вышел из участка и двинулся к дому через Локсбург. Обычно путь занимал пятнадцать минут. Я никогда не был высокого мнения об этом городишке, но Энджи нравилось кормить уток в пруду и беседовать с горожанами, у которых, казалось, было больше времени на разговоры, чем у жителей Филадельфии, которые вдобавок сторонились незнакомцев. Проведя больше года вдали от Филли, я почти растерял странную гордость за родной
