То есть она идёт в своей обычной синей юбке, – белый верх-тёмный низ, – но трусов под всей этой фигнёй нет.
Я внимательно посмотрел на него: не шутит ли? Но на этот раз он свои нагловытые, слегка навыкате, болотного цвета глаза не отводил, а строго выдерживал мой вопросительный взгляд. И это взрослый мужик, ему уже где-то под сорок… Думая, что я жду разъяснений, он стал рассказывать.
– Обнаружил это явление я прошлым летом на первой смене, чисто случайно, – обстоятельно начал бубнить физрук. – Как-то вечером складывал под этой грёбаной трибуной кирпичи – там всегда было что-то типа склада, – и как-то задремал ненароком. Жара, усталость, всё такое. Проснулся, оттого что её шпильки стучат по доскам. Линейка; вылезать, как ты понимешь, было уже невозможно – не поймут. Затаился. А там щель такая во всю длину – в смысле, щель в досках, в самом этом настиле – и сучкѝ кое-где повыпадали… В общем, всё видно. Тут идёт она: клац, клац, клац! Стала прямо надо мной. «Лагерь, равняйсь, смирно!» Мама родная, смотрю – а она-то без трусов! Вот это был шок! Дня через два снова вечерком затаился, чисто из спортивного интереса – а вот хрен вам! Уже в трусах. Провёл ещё пару опытов – ни фига! В трусах и всё; правда, разного цвета. Стал я тут размышлять, как Шерлок Холмс. Вспомнил точно, в какой день её ущучил, и вот в тот же самый день, во вторую субботу месяца, но в следующий месяц, уже на другой смене, занял позицию опять. Если сейчас не будет явления народу, думаю, – значит, была чистая случайность: трусов свободных не оказалось, или что-то такое. Прекращу научные опыты. И что ты думаешь?
– Опять без трусов?
– Точно. И вот с тех пор не пропускаю.
Физрук сиял и лоснился всей своей обширной рожей. Капельки пота падали с его ушей, сильно напоминавших пирожные «слоеные трубочки».
– Круто!
– А то! Но ты мне скажи: есть медицинское объяснение этому загадочному явлению?
Я наморщил лоб.
– Эксгибиционизм? Да нет, она ведь никому ничего не показывает. Шиза, просто. По-научному, идиосинкразия – только не в смысле индивидуальной реакции на определённые лекарства, а более широко. То есть – на первый взгяд необъяснимая странность в поведении.
– Как, как?
– Идиосинкразия.
– Класс! И вот я тебя, как друга, приглашаю на сегодняшний просмотр этой, как её, идиотокразии.
– Не, спасибо, Миша, но я пожалуй, откажусь.
– Чего?
– Знаешь, я как бы на это уже насмотрелся.
– Да разве на это можно насмотреться?! Притом, ты ж небось на трупы разные насмотрелся, или там на больных всяких. А здесь такая женщина! Скажу более: этим летом она у себя там подбривать стала. Зрелище – закачаешься.
– Слушай, Фёдорович, а ты вообще-то, женат?
– Ясное дело.
– Дети?
– Двое, мальчик и девочка, тринадцать и десять лет. Да вон, девчонка моя в четвёртом отряде. Валей зовут. Валя Комарова. Пацан в деревне у деда с бабкой, в Херсонской губернии.
– Слушай, если тебе Ангелина нравит�
