к своим губам, она вздрогнула и еле сдержалась, чтобы не отдернуть их. Ей целовали руки по много раз на дню, иногда – люди, пламенно обожавшие ее, но этот обычный вежливый поцелуй князя словно обжег ее. Со смутным удовольствием она отметила, наблюдая, как он выпрямлялся, гордый постав его головы, словно точеную линию шеи, слегка округлый подбородок, прямой нос и высокий лоб.
– Радзивилл! Доманский! – суетился Верех. – Что же вы стоите, как изваяния?
– Мы знакомы, боярин, – улыбаясь, сказал Острожский, обмениваясь с молодыми литвинами традиционными дружескими приветствиями.
– И довольно давно, – не удержалась от замечания Эльжбета Радзивилл. – Я лично знаю пана Зигмунта с рождения!
– Язва! – беззлобно сказал Кароль Радзивилл, и, обращаясь к бессильно опустившейся на лавку от смятения чувств боярышне Марине, спросил: – Хотите, я расскажу вам, при каких занятных обстоятельствах состоялось наше знакомство?
Боярин Верех с удовольствием отметил, что глаза Марины неотступно следили за фигурой красивого польского князя, который по приглашению воеводы Ставского, прошел через горницу и присел за стол рядом с ним. От его глаз также не укрылось беспокойство, отразившееся на лице пана Тенчинского, и откровенное презрение, светившееся в глазах Эльжбеты Радзивилл. Раздумывая, каким образом он сможет извлечь из всего происходящего наибольшую для себя пользу, боярин уселся на лавку у стола по другую сторону от Ставского, по-свойски слегка пихнув его в бок, и охотно поддержал предложение пана Радзивилла.
– Говорите же, Кароль, мы вас слушаем.
– Это замечательная история, – посмеиваясь, начал Кароль Радзивилл, который слыл при литовском дворе хорошим рассказчиком. – Вот и Доманский не даст соврать.
На лице Острожского было написано вежливое любопытство. Не прислушиваясь к рассказу Радзивилла, он немного помедлил и повернул свой чеканный профиль к соседу справа, воеводе Ставскому. Темно-каштановые волосы князя отливали оттенком червонного золота при свете пламени свечи, горевшей на столе в нескольких дюймах от него.
– Вы встречались с королем, пан Ставский? – вполголоса спросил он у воеводы.
Польский воевода собрал в щепоть брови и печально покачал седеющей головой.
– Пока нет. Король слишком занят подготовкой к переговорам.
– Я поставлен в весьма сложное положение, – тихо продолжал Острожский. – Вчера вечером он вызвал меня в замок. Король настаивает на нашем с Эвой скорейшем браке. Я бы хотел встретиться и поговорить с вашей дочерью.
– Зачем? – настороженно спросил Ставский. – Вы хотите разорвать помолвку, князь?
– Для начала, я хотел бы познакомиться с Эвой. Я полагал, что она прибудет в Ставицы вместе с семьей дяди, боярина Вереха.
Воевода Ставский
