обстановку, воевода Ставский положил тяжелую, загрубевшую в частых военных походах ладонь на плечо молодого князя. Он справедливо подозревал, что в резкости ответа Острожского было виновато его собственное замечание о пропаже своей дочери.
– Полно вам, князь. Что прошло, то прошло. Расскажите лучше боярышням про свое посещение рыцарского замка. Да мне и самому интересно. Мне как-то раньше никогда не приходилось бывать в Мальборге.
– Говорят, там замечательные входные ворота! – оживился старый Верх. – А еще там сосредоточены просто огромны запасы золота и драгоценных камней, свезенные в тайную сокровищницу Башни со всех концов света. На эти деньги великий магистр Ордена может купить не только всех европейских королей, но и самого папу римского! Говорят, что богатства Ордена огромны, замок неприступен, а рыцари Христовы непобедимы, потому что им помогает сам Всевышний!
Кароль Радзивилл громко фыркнул.
– Княгиня Анна, жена Витовта, рассказывала нам немного о замке, – сказала в свою очередь рассудительная боярышня Елена. – По ее словам, Верхний замок – это нечто великолепное, просто замечательное, рыцари едят там на золоте и серебре, и они настолько богаты, что полы Большой трапезной, как и потолок, отделаны плитами из чистого золота.
– А по ночам на их небе движется алмазная луна, – серьезно добавил Острожский после того, как она умолкла, и укоризненно посмотрел на расмеявшуюся от этих слов Эльжбету.
Теперь уже развеселились все. Боярин Верех громко хохотал, поблескивая белоснежными крепкими зубами, не без удовольствия наблюдая, как обычно холодная, гордая и привередливая Марина не сводит с Острожского немного влажных от смеха серых глаз. Воевода Адам тоже смотрел на боярышню, но думал о своей дочери Эве, ровеснице Марины Верех, точно также не скрывавшей счастливой улыбки при виде юного князя, тогда еще просто красивого мальчика с золотисто-каштановыми волосами до плеч, темноглазого, с обаятельной улыбкой, приехавшего просить ее руки согласно воле его отца и королевы Ядвиги. Как давно это было, с тоской думал он.
Пан Станислав Тенчинский, скорчив гримасу, молчал, предпочитая лучше придержать свои замечания при себе, нежели поссориться с Мариной, поведение которой оправдывало его худшие опасения. Она улыбалась князю, ловила его взгляды, улыбку, попеременно краснела и бледнела, глаза ее искрились приглушеным тихим и мягким светом, туманились от стеснявших ее грудь чувств. Боярин Верех был в восторге. Происходящее с Мариной не могло укрыться от его цепкого отцовского взгляда. «Она влюбилась! Она, несомненно, влюбилась, – пело у него в душе. – Князь Острожский будет моим зятем! Никто не может устоять против чар моей дорогой девочки!»
Он полуобернулся и благосклонно, даже покровительственно взглянул на высокую фигуру молодого князя. Предчувствие, та самая интуиция, которая никогда не обманывала его при заключении сделок, внезапно заставило его насторожиться. Пользуясь всеобщим весельем, Острожский и пан Доманский
