зверь. Воздух, тяжелый от приторного смрада смерти и разложения, цеплялся за горло, как фантомная рука, постоянное, удушающее напоминание об ужасах, которые развернулись под равнодушным взглядом умирающего солнца. Металлический привкус пролитой крови, смешанный с едким запахом жженого прометия и тошнотворно-сладким запахом разлагающейся плоти, пропитывал каждый вдох, невидимой пеленой окутывая выживших, леденящее душу свидетельство непомерной цены победы.
На пустынном пространстве поля битвы остатки имперских сил, избитые, истощенные и преследуемые призрачными обликами павших товарищей, двигались среди руин, словно призраки на кладбище, которое они сами создали. Их лица, покрытые грязью и изрезанные глубокими морщинами истощения и травм, были масками горя, их глаза были пусты от беспощадного натиска ужасов, свидетелями которых они стали. Некоторые двигались с механической эффективностью, мрачной точностью автомата, рожденной годами суровых тренировок и глубоко укоренившейся дисциплины. Они ухаживали за ранеными натренированными руками, их движения были быстрыми и обдуманными, отчаянная, почти тщетная попытка навести порядок в подавляющем хаосе. Другие спотыкались среди обломков, их движения были медленными и нерешительными, их глаза нервно метались, преследуемые призраком зеленого прилива, словно ожидая, что из земли в любой момент вырвется еще одна волна звериной ярости. Они собирали мертвых, их лица были мрачными и застывшими, их сердца были полны скорби, они осторожно укладывали сломанные тела своих товарищей, своих братьев и сестер по оружию на самодельные носилки, сделанные из разбитых обломков, их молчаливое почтение было резким, острым контрастом с жестоким безразличием поля битвы. Ритмичный лязг металла о металл, когда они спасали то немногое, что осталось от их разбитого оборудования, эхом разносился по пустынному ландшафту, скорбная панихида по павшим, плач по потерянным жизням и погасшим будущим.
Первоначальный натиск орков был отбит, отброшен назад непоколебимой храбростью и пылкой верой Имперской Гвардии и Адепта Сороритас, свидетельством неукротимого духа человечества перед лицом превосходящих сил. Но эта с трудом завоеванная победа досталась ужасной ценой. Земля была устлана телами павших, верных гвардейцев и набожных сестер, их изломанные тела лежали скрюченными и безмолвными среди обломков, их жертвы были мрачным подношением на алтаре войны. Сам воздух потрескивал от затяжного психического остатка битвы, слабого, тревожного эха ужаса и ярости, поглотивших землю, ощутимого чувства потери, пронизывающего каждый атом опустошенного мира. Даже сама земля, казалось, скорбела, израненная и сломленная, неся на себе неизгладимые следы конфликта, безмолвный свидетель ужасов, которые были выпущены на ее поверхность.
Амара, ее некогда безупречная силовая броня теперь была побита и покрыта шрамами, свидетельство жестокости битвы, двигалась сквозь обломки, как призрак, ее движения были медленными,
