смятения, бушующего внутри. Каждый вдох, втянутый рваными вздохами сквозь стиснутые зубы, был жгучим напоминанием о ядовитых парах, которые заполняли ее легкие, постоянной, жгучей боли, которая отражала пустоту в ее душе. Рядом с ней стоял солдат Кель, сжимая лазган в хватке с белыми костяшками пальцев, спасательный круг в море отчаяния. Его лицо, покрытое грязью и изрезанное морщинами истощения, было маской усталой решимости, тысячеярдовым взглядом человека, который увидел слишком много, слишком рано. Некогда гордый кадийский синий цвет его мундира, символ непоколебимой преданности Богу-Императору, теперь превратился в рваное, покрытое пятнами свидетельство жестоких реалий войны, полотно, на котором были изображены пережитые им ужасы.
Тишина, наступившая на поле битвы, была резким, гнетущим контрастом с предшествующей какофонией. Это была тишина, более ужасающая, чем любой рев битвы, тишина, нарушаемая только потрескиванием углей умирающих костров, далекими, булькающими стонами умирающих и скорбным шепотом ветра, пробиравшегося сквозь обломки, неся с собой слабые, неземные шепоты потерянных душ. Это была тишина, полная ожидания, тишина, которая красноречиво говорила о неизбежном возвращении зеленого прилива, тишина, которая кричала об ужасах, которые еще должны были наступить.
Голос Кейла, хриплый и напряженный, просто хрип на фоне гнетущей тишины, наконец, разрушил чары. «Близко, сестра. Слишком близко». Его слова повисли в воздухе, тяжелые от невысказанного смысла, общего понимания тонкой как бритва грани между жизнью и смертью.
Взгляд Амары, обычно холодный и далекий, непреклонный взгляд набожного воина, мерцал теплом, которое удивило даже ее. Общий опыт столкновения с забвением, грубая, инстинктивная уязвимость, которую они оба пережили, выковали между ними неожиданную связь, хрупкий мост, перекинутый через огромную, казалось бы, непреодолимую пропасть, разделявшую их миры, их убеждения, их самих.
«Действительно, Trooper», – ответила она, ее голос был тихим и хриплым, лишенным своей обычной формальности, открывая намек на женщину под доспехами. Маленькая, почти незаметная улыбка коснулась ее губ, мимолетная вспышка света в надвигающейся темноте. «Твоя цель… она спасла мне жизнь. Спасибо».
Сухой, невеселый смешок сорвался с губ Кэля. «Просто повезло, я полагаю. Не хотел бы столкнуться с этими ублюдками без полной обоймы». Он указал на павшего орка, чье массивное тело все еще тлело, гротескный памятник мощи лазерного выстрела, положившего конец его буйству. «Этот выглядел так, будто он собирался превратить твои четки в трофей».
Улыбка на губах Амары стала шире, редкое и драгоценное зрелище в этом мрачном и пустынном мире, мимолетный проблеск красоты среди уродства войны. «Они благословенны, Солдат. Они бы задушили его собственными богохульствами». Ее голос, хотя и был еще тихим, содержал нотки стали, непоколебимую веру Адепта Сороритас, сияющую сквозь него.
Между
