оратором, чье пламенное слово вдохновляло и поднимало массы на битву».
Атмосфера подготовки к отплытию кубинских повстанцев была напряженной. В этой напряженности просматривается одно обстоятельство, сложившееся еще со времен Марти. И связано оно с последним письмом Хосе Марти к мексиканскому другу, Мануэлю Меркадо. По существу это письмо-завещание, где он пишет: «В любую минуту я могу погибнуть за Родину – пасть, выполняя свой долг. Я знаю, в чем он состоит, и у меня хватит мужества выполнить его до конца. Мы должны добиться независимости Кубы, иначе Соединенные Штаты захватят Антильские острова и отсюда обрушатся на землю нашей Америки. Все, что я сделал до сих пор, и все, что мне еще предстоит совершить, – все для этого. Нам приходилось молчать и идти окольными путями – ведь бывают дела, требующие строгой секретности, и стоит объявить о них во всеуслышание, как на пути вырастают непреодолимые препятствия».
Письмо осталось неоконченным. Оно датировано 18 мая 1895 года. Менее чем через сутки Марти погиб. Погиб на поле боя 19 мая…
Такие характерные черты истинного кубинца, как верность дружбе и искренность, не могли не проявиться и в будущих экспедиционерах, осознававших свою ответственность перед революцией. Естественно, в такой ситуации хочется выразить свои чувства – может быть, где-то и в подражание Учителю – к приютившей тебя стране и друзьям, оставив им «на память» признательность и благодарность. Тот самый порыв души, который лучше реализовать, чем прятать в себе. Да и завершающие письмо Марти слова: «бывают такие искренние чувства…» – романтически настроенным юношей могли быть восприняты как долг перед мексиканским другом. Во всяком случае, именно таким я увидела двадцатилетнего Исраэля Кабреру Родригеса, пишущего письмо уже своему мексиканскому другу. Он выделялся среди соратников повышенной эмоциональностью в восприятии собственной миссии. Письмо это ценно как для понимания характера и личности этого юноши, так и для раскрытия общего настроя в среде повстанцев, готовившихся к выполнению своего предназначения.
На момент моего знакомства с личным делом Исраэля Кабреры в архивной папке лежал один-единственный документ – оригинал написанного от руки письма мексиканскому другу, священнику Роберто Мартинесу, с которым у Исраэля сложилась недолгая, но глубокая, искренняя дружба. Это видно по характеру письма, которое нельзя читать без душевного трепета. Оно – из городка, где шли последние приготовления к отплытию. Привожу текст письма в сокращении, опустив строки, касающиеся его восторженного отношения к истории борьбы мексиканского народа, которая, по его убеждению, получила очень точное отражение в словах гимна Мексики (он приводит отрывок из гимна).
«Халапа. 15 октября 1956 г.
Уважаемый друг! Не помню точно имя поэта, который как-то сочинил следующие строки, способные вызвать невольную грусть или даже слезу сострадания к тому, кто их написал:
С наитием неосознанного
