невольно улыбнулась, спросила значительно мягче:
– Отец уже встал?
– Господин Озолс еще затемно уехали.
– Как уехал? Куда?
– В поселок. Надо, говорит, до зимы дом поднять. – Илзе засмеялась. – Крепкий у вас отец – и в огне не горит.
Девушка встала с постели, принялась одеваться.
– Разрешите, я вам помогу, – подошла к ней горничная.
– Благодарю, но я привыкла сама. – Как назло, она никак не могла справиться с крючками и пуговицами. – Это отнесите в столовую, – показала она на поднос с едой. – Я сейчас спущусь.
Горничная подхватила поднос и уже с порога спросила:
– Завтрак господину Лосбергу отнесете вы?
Марта отвернулась к зеркалу, начала расчесываться.
– Да, я.
С подносом в руке она вошла в комнату Рихарда:
– Доброе утро! Ваш завтрак. Как вы себя чувствуете?
Лосберг лежал в постели с забинтованными руками и головой. Глаза, воспаленные и больные, смотрели на гостью с нескрываемым восхищением.
– Спасибо. В настоящую минуту прекрасно.
Она смутилась, поспешно перевела разговор на другое:
– Вы что, специально не принимаете лекарство? – Марта внимательно оглядела пузырьки. – Послушайте, господин Лосберг…
– Рихард, – тихо попросил он. – Вы же обещали…
– Ну хорошо, Рихард! – Девушка взяла с подноса тарелку с манной кашей, стала кормить его, как ребенка. – Так вот, поймите, Рихард, – вы ставите меня в крайне неловкое положение. Разве ваша горничная не может ухаживать за вами?
– Если вы… уйдете из Лосбери… я объявлю политическую голодовку. Никто не втолкнет в меня ни одной таблетки! Ни одной ложки этой омерзительной манной жижи.
Она невольно рассмеялась:
– Нет, я серьезно. Нам больше нельзя оставаться здесь – понимаете? Буду приходить, навещать… Но жить мне здесь больше нельзя. И так уже сплетни, пересуды… Вы же знаете, как у нас умеют…
– Какие сплетни? Как вам не стыдно! Будто люди не знают, при каких обстоятельствах вы оказались здесь. Люди… – Он скептически усмехнулся.
– Успокойтесь, – положила руку ему на плечо Марта. – Вам нельзя шевелиться.
– В самом деле, из каприза, что ли, я держу вас здесь? У вас дома нет – понятно? Нет дома. Сгорел! Куда вам с отцом деваться?
– Успокойтесь, или я сейчас же уйду.
Лосберг притих.
– Ну что вы всё – уйду, уйду… Неужели вам так плохо здесь?
Марта долго молчала.
– Нам здесь хорошо, Рихард, – наконец выдавила она. – Даже… чересчур… Вы обо мне слишком заботитесь. Я и без того многим вам обязана.
– Считайте, что это сделал кто-нибудь другой.
– Но сделали вы! – тихо возразила девушка.
– Ну, не знаю. Тогда считайте, что я слазил
