вернет свое истинное обличие. Но я все равно с улыбкой вдыхаю полную грудь. До дома всего ничего.
И я бы благополучно добралась домой, наслаждаясь своей добычей, если бы у темной арки, ведущей на другую улицу, мой взгляд не поймал движение.
Нет, только не сейчас! Так не вовремя!
Группа парней в ватных куртках выходят из арки, и в них я сразу признаю жителей Дыбов. Худые, бледные, кто-то беззубый, в синяках. И я знаю причину, по которой они вышли из своего сраного района и пришли сюда.
Только упертость заставляет меня не драпануть с места в тут же. Сильнее сжимаю свой мешок. Они пришли по мою душу. Выродки их Дыбов вышли из своего страшного райончика, чтобы разобраться со мной.
Из группы отделяется, направляясь ко мне, тощий парень в черной шапке, закрывающей наполовину рябое лицо. Внутри у меня все обдает холодом.
– Какая встреча, Морозова! – приветствует меня Кан деланно радостным тоном.
Повыбивать бы его щербатые зубы.
Кан, тридцатилетний замухрышка с очевидной отсталостью в развитии, останавливается возле меня, держа руки в карманах. Черт знает, может он там ножик держит, настораживаюсь. Лыбится еще, уродец, будто давнюю подругу увидал за столько лет. Его сообщники как бы невзначай устраиваются на проржавелой детской площадке.
– И тебе не хворать, Кан. Что забыли тут? В Дыбе говна не хватает?
Кан легко смеется, но его лисьи глаза недобро блестят из-под шапки. Он харкает на землю смачный желтый харчок прямо мне под ноги и говорит:
– Да так. Тебя искали.
– Ну вот и нашли.
– Ага. Нашли.
Взгляд падает на мешок у меня на плече.
– Что, принесла наконец долг братишки?
– Пошел ты, черт, – процеживаю сквозь зубы.
– Как грубо. Часики тикают, Морозова. Каждую секунду твой инвалид-братишка все больше нам должен.
– Да нихрена он вам не должен, уроды гребанные.
Кан лишь иронично хихикает, подступаясь ко мне медленно, будто пытаясь растянуть мой страх, но мне не страшно.
Ну, не то чтобы не страшно, просто я знаю, на что способен Кан и как я не способна выжить после ножевого ранения. Однако не рыпаюсь с места, лишь сжимаю кулаки и стискиваю зубы чуть ли не до хруста, твердо глядя в его лисьи зенки.
– Тебе, видимо, напомнить надо, Софийка, как мы из-за братца твоего на бабки попали. Если бы не проиграл он Трафиму, не было бы за ним долга.
– Он не виноват. Ты же видел этого Трафима, шкаф шкафом. Зачем на Серегу ставил?
– Ну, убедил Серега меня, что сможет победить его. И что в итоге, а, Сонь?
Он подходит ко мне так близко, что я чувствую, как у него воняет изо рта. Все мое тело сжимается, готовясь либо бежать, либо драться.
– Ваш папашка больше вас не спасет, Морозова. Ни твоего братца-урода, ни старую мать-кошелку, ни тем более
