директора. Трэш стоял у окна. Его фигура, подтянутая и строгая, выглядела необычно беспокойной. Мужчина тер воротничок рубашки, явно погружённый в собственные мысли. На его лице застыло выражение тяжёлой озабоченности. Услышав шаги Элизабет, он обернулся, бросив на неё взгляд, в котором читались упрёк и растерянность.
Элизабет молчала, давая ему возможность начать разговор.
– Я ознакомился с первыми данными вашего эксперимента, фрау Харпер, – начал он сдержанным тоном. – Высокая температура тела, знания древних языков, предсказания, видения собственной смерти у одного из пациентов, отсутствие потребности в пище. Ваши ассистенты сообщают об изменённом метаболизме, и это не всё. Нейронные паттерны показывают аномалии: новые электрические цепи, не похожие на человеческие. Что это?
– Мы ещё многого не знаем о природе человека, – ответила Элизабет спокойно, но уверенно.
Директор качнул головой, его голос стал громче и жёстче:
– Человек – высшая суть природы!
Элизабет усмехнулась, её тон приобрёл оттенок иронии:
– Высшая суть? Вы видите лишь вершину айсберга. Человек воспринимает менее одного процента электромагнитного спектра, слышит ничтожную часть звуковых волн. Половина клеток вашего тела принадлежит микроорганизмам, а не вам. Мы – буквально звёздная пыль, каждый атом нашего тела заимствован у взорвавшихся звёзд. И, кстати, у картофеля на две хромосомы больше, чем у нас.
Трэш растерялся. На мгновение он выглядел совершенно ошеломлённым. Но его лицо быстро вновь обрело серьёзное выражение.
– Напрасно вы пригласили журналистов, – сказал он, пытаясь вернуть контроль над ситуацией. – Мне уже звонят из Департамента здравоохранения, военного ведомства, из религиозных организаций, даже из Ватикана! Гражданские активисты требуют закрытия ваших экспериментов.
– Эти люди нас не поймут, – Элизабет говорила сдержанно, но с внутренним огнём. – Пока они сами не столкнутся со смертью близкого. Каждый человек – это уникальная история, кладезь знаний, навыков, идей. Эти знания – ключ к Вселенной, к звёздам, к новым открытиям. Потерять их – значит закрыть дверь, которую невозможно открыть вновь.
Директор молчал. Было видно, что его разум разрывается между противоречиями. Он шагал по кабинету, опустив руки за спину, будто боролся сам с собой. Наконец, он повернулся к Элизабет:
– Хорошо. Продолжим наблюдения. Но с этого момента всё в закрытом режиме. Ни слова прессе, никакой утечки информации за пределы наших стен. Это приказ.
Элизабет кивнула.
– Я вас поняла.
Она развернулась и покинула кабинет. Несмотря на то, что разговор вышел коротким, он оставил после себя тревожный осадок. Элизабет понимала: её проект может быть свёрнут в любой момент. Её терпели только потому, что результаты были впечатляющими. Но любая ошибка или утечка могла стать концом.
Вернувшись
