облаками. Мысли его невольно обратились к Катарине. Она была далеко, в Крайхольме, выполняя последнюю волю их отца. Если Гриммард хотел, чтобы она оставалась там, значит, это действительно было для него важно. Торвальд знал, что она бы не простила себя, если бы пропустила прощание с отцом, но она должна была исполнить его приказ.Он глубоко вздохнул, сжимая руки в кулаки.
– Ты бы сказала, что это – наш долг, – тихо произнёс он сам себе, будто разговаривая с Катариной, которую здесь не было.
Торвальд вновь посмотрел на возвышение у замка, где собрались те, кто жил и работал в его стенах. Это были не воины из армии, вернувшейся с тяжёлой новостью, а люди, которые всю свою жизнь посвятили поддержанию замка: ремесленники, стражники, оружейники и их семьи. Они стояли в небольших группах у каменных стен, укутанные в тёплые меха, чтобы укрыться от холода. Их лица были мрачными, но полными уважения. Они тоже услышали новости и знали, что скоро всё изменится.
Торвальд подошёл к группе всадников, стоявших неподалёку, их кони тяжело дышали, пар поднимался к зимнему небу. Он обратился к одному из них, высокому мужчине с седыми висками, по имени Гуннар.
– Гуннар, собери людей, – твёрдо сказал Торвальд. – Вы отправитесь в каждую деревню. Оповестите всех. Завтра вечером будет гореть погребальный костёр Гриммарда. Те, кто хотят попрощаться, должны быть здесь.
Гуннар кивнул, как и Хельгар, не задавая вопросов. Он знал, что в Альфарисе такие приказы не обсуждаются. За их спинами был барон, и Гриммард заслуживал, чтобы его последний путь стал событием, которое запомнят все.
– Пусть кони будут быстрыми, – добавил Торвальд, его взгляд задержался на готовящихся к отправлению всадниках. – Убедитесь, что все деревни услышат. Никто не должен остаться в неведении.
Гуннар кивнул и вскоре исчез за воротами, его фигура растворилась в падающем снеге. Торвальд проводил его взглядом, затем обернулся к людям, собравшимся у стен замка. Никто из них не произнёс ни слова, но по их взглядам Торвальд понял, что каждый готовился к тяжёлому дню.
Люди Альфариса знали, что значит потерять лидера. Гриммард был для них не просто бароном, он был той самой скалой, на которой держалось их суровое существование. Его уход стал ударом, который каждый из них чувствовал, но не показывал.
Торвальд поднял руку, призывая всех к тишине.
– Вечером мы проводим Гриммарда, – сказал он, его голос был громким, но ровным. – Это наш долг перед тем, кто всегда защищал нас. Пусть костёр будет таким ярким, чтобы его увидел весь Альфарис. Это прощание не только для него, но и для нас.
Толпа откликнулась молчаливым кивком. Люди, казалось, приняли его слова, как нечто само собой разумеющееся. Они знали, что означает прощание в Альфарисе: не слёзы, а пламя, горящее так, чтобы обжечь не только лёд, но и сердца тех, кто смотрит на него.
Торвальд медленно развернулся и направился обратно к замку, снова обдумывая всё, что нужно сделать. Ему предстояло взять на
