ткани моря. Я шагнул в коридор, ведущий к моей временной каюте, и ураган обрушил на меня всю свою ледяную мощь. Я умылся и упал на койку.
Я был измучен и закрыл глаза, но сон не шел. В этом человеке было что-то зловещее, как и в его судне. Эти два пожара, полузатопленный трюм, поспешность, с которой отсюда бежала команда…
Должно быть, я задремал, потому что, открыв глаза, я напрягся, обводя взглядом темную незнакомую каюту и пытаясь понять, где я нахожусь. А потом я подумал о той другой каюте. Как ни странно, но мне почему-то вспомнились два плаща на ее двери, два плаща, которые должны были принадлежать двум разным людям. Я сел, чувствуя себя грязным и потным. Я опустил ноги на пол и сел, уставившись затуманенным взглядом на стол.
Райс! Так звали хозяина каюты. Менее двадцати четырех часов назад он был на борту, в этой самой каюте. Возможно, он сидел за столом. И вот здесь нахожусь я. Я одет в его одежду, я занял его каюту, и судно все еще держится на плаву.
Я собрался с силами и встал, охваченный сочувствием к бедняге. Возможно, он до сих пор сидит в спасательной шлюпке, которую море бросает из стороны в сторону, как скорлупку. Или он благополучно добрался до берега? Что, если он утонул? Я открыл верхний ящик. В нем лежали книги по навигации. Райс был бережливым человеком, который дорожил своей собственностью, потому что его имя было проставлено на форзаце всех без исключения книг.
Джон Райс, – было написано тем же мелким неровным почерком, которым были сделаны почти все записи в судовом журнале на капитанском мостике. Тут были и художественные книги в бумажных переплетах, по большей части детективы, тетради, заполненные тригонометрическими расчетами, логарифмическая линейка, несколько разрозненных листов миллиметровки.
Именно под миллиметровкой я нашел новехонький несессер для письменных принадлежностей с открыткой внутри. «Моему дорогому Джону. Пиши мне чаще, милый. С любовью, Мэгги», – гласила открытка. Жена или любимая девушка? Я этого не знал, но прямо на меня смотрело последнее письмо, которое он ей написал. «Моя дорогая Мэгги, – начиналось письмо, но мое внимание тут же привлекло начало второго параграфа: – Теперь, когда самое худшее осталось позади, я могу сказать тебе, дорогая, что это плавание было ошибкой. С самого начала все пошло наперекосяк. Капитан умер, и мы похоронили его в Средиземном море».
Далее говорилось, что, едва выйдя в Атлантический океан, они попали в шторм. Шестнадцатого марта они легли в дрейф – это был настоящий ураган – насосы не справлялись с откачкой воды. Первый и второй трюмы затопило, а пока они пытались укрепить переборку в кочегарке, в радиорубке начался пожар. Среди экипажа началась паника, потому что этот ублюдок Хиггинс заявил, что, вопреки тому, что записано в декларации, часть груза составляет взрывчатка. В ту же ночь упал за борт и утонул некий мистер Деллимар, которого Райс называл судовладельцем.
